10К+: сборная солянка рассказов одного автора Яндекс.Дзен

Если Лера плакала ночью и отказывалась кушать моё молоко, свекровь без всяких разговоров просто уносила её в другую комнату. А меня никто не спрашивал, считаю я это нормальным или нет.

Не знаю, как у вас, но у меня изначально были натянутые отношения с этой женщиной, и меня передёргивало даже от того, что она прикасается к моему дитя, не говоря уже обо всем остальном…

Я с содроганием вспоминаю те дни, когда мы жили у родителей мужа. После этого зареклась жить с кем бы то ни было. Чужая семья – это чужая семья, как ни крути.

Точка

Пик. Точка. Конец. Наступил тогда, когда она в очередной раз налопалась во время нашей прогулки с дочкой. Ключей у меня не было, к домофону свекровь не подходила, и я три часа ждала, когда мне кто-нибудь откроет дверь в подъезд.

Дождалась. Но это оказалось ни к чему.

Потому что как я не звонила, как ни стучала в дверь квартиры, не добилась ничего, кроме звенящей тишины. Там даже не работал телек, чтобы можно было списать на него…

Да всё бы ничего – на улице тепло, пусть и кушать уже захотелось… Но самое «милое» в этой ситуации было то, что Лера покакала. Я, как смогла, поменяла её, но малышке не нравилось такое положение дел. Она плакала и плакала.

Наконец, пришёл свёкор с работы и впустил нас.

Я, недолго думая, помыла дочь, собрала вещи и ушла, слушая вслед крики полупьяной свекрови о том, что я не могу на домофоне номер квартиры набрать.

Больше мы там не жили.

Семья родного отца дочери не хочет её знать

Моей дочери летом исполнится 14 лет, её родной отец умер два года назад. И знаете, обидно, что родственникам с его стороны нет до Леры дела.

Дело было давно

Первый мой муж был пьяницей, на него нельзя было ни в чем положиться, но я не могу отрицать того, что если бы не пагубная привычка, он был бы любящим отцом и верным мужем. Бы!

Его любили мать и сестра. Отец всегда был сам по себе, он выходил из своей комнаты только для того, чтобы покурить и поесть. Поэтому не могу вообще ничего про его чувства сказать.

Лера стала их первой внучкой – и единственной дочерью Ромы. Когда она родилась, её все любили и баловали. Даже замкнутый дедушка пускал внучку в свою цитадель и играл с ней.

Когда мы расстались с первым мужем, общение дочки и той семьи не прекратилось.

Всё изменилось

Но после его смерти два года назад всё изменилось. Сначала родная бабушка дала знать, что ничего не желает о нас знать.

Я подала заявление на начисление пенсии по потере кормильца, а бывшая свекровь возмутилась – и после смерти ты никак не оставишь нас в покое!

Хотя я не требовала от них никогда ничего сверхъестественного – алименты я практически не видела, хотя приставы периодически наведывались к ним в гости.

Потом постепенно и тетя Леры перестала приглашать её в гости…

Единственная дочка любимого сына

У Леры давно есть собственный телефон, почему бабушке не общаться с ней напрямую?

Ведь это единственная дочь её умершего и любимого сына! Его продолжение на земле, его плоть и кровь!

Не понимаю.

Как можно вычеркнуть её из своей жизни, если так любила сына?

Однажды мы потеряли дочь

– Её нигде нет! – муж встревожен не на шутку.

– Совсем нигде? – спрашиваю я, чувствую тревогу и привкус железа во рту.

– Я весь двор обошёл.

Мне очень плохо, болею.

Это, должно быть, какой-то дурацкий сон. Куда Лера могла деться из двора.

Встаю с дивана, голова кружится, от недомогания и предчувствия чего-то ужасного.

Вышла на дорогу? Сбила машина?

Украли цыгане? А что, вон их сколько в соседней деревне!

Или маньяк какой-нибудь?

Да что я сразу? Надо позвонить маме, может, она ушла к ней за чем-нибудь. Мне сказала, а я забыла в таком состоянии.

Беру телефон, набираю мамин номер. В это же время надеваю куртку и, с трудом соображая, выхожу на веранду. Заглядываю во все углы, и почему-то в шкаф.

Леры нигде нет.

– Алло, – отвечает мама.

– Лера не у вас? – хриплым скорее от волнения голосом спрашиваю я.

– Нет, – удивлённо отвечает мама. – А что случилось?

– Полчаса назад вышла во двор. Костя пошел проверить, а её нигде нет. Если к вам придет, позвони мне сразу.

– Ладно, – мама тоже запереживала, это слышно.

Выхожу во двор. Муж зачем-то заглядывает в собачью будку и под куст.

Я иду к дороге. Мимо проезжает деревенский парнишка. Спрашиваю у него, не видел ли он нашу дочь. Отвечает, что видел – когда она шла из школы.

В голове гул. Туман. Страх.

"Ох, получит она у меня! Разве так можно?" – сержусь на дочь и тут же – "Господи, лишь бы всё хорошо было!"

Выхожу на дорогу, смотрю вдаль. Никого.

Подходит муж. Хмурится.

– Что делать будем? – спрашиваю его. – В полицию звонить?

– Давай проедемся по поселку.

– Да, давай.

Подходим к машине, и вдруг муж прислушивается и… идёт к соседям.

– Ты куда?

– Сейчас.

Выходит через пару минут с Лерой. Она улыбается. Жива, здорова, весела.

– Мы тебя потеряли, – говорю я, еле сдерживая слезы облегчения.