11.22.63

Он воспринял это спокойно. Я мог бы сказать, это благодаря тому, что он был приторможен оксиконтином[71], но мне было понятно, что все не так просто. Он прекрасно видел, что я не собираюсь взять и просто уйти, что бы там я только что ни сказал. Мое любопытство (не говоря уже о моем пристрастии), наверное, торчало из меня, как иглы из дикобраза. Так как в душе я желал узнать о деталях.

— Вижу, я могу презреть предисловием и перейти сразу к делу, — произнес Эл. — Это хорошо. Сядь, Джейк, и я открою тебе ту единственную причину, из-за которой я все еще не принял разом весь свой запас маленьких розовых пилюль. — А когда я так и остался стоять, он продолжил: — Ты же сам понимаешь, что тебе хочется узнать обо всем, так что за беда? Если бы я даже мог заставить тебя сделать что-то здесь, в 2011 году, — на что я не способен, — я не могу принудить тебя что-то делать там. Как только ты возвратишься туда, Эл Темплтон превратится в четырехлетнего мальчика, который бегает на заднем дворе у себя дома в Блумингтоне, который в штате Индиана, в маске Одинокого Рейнджера[72] и все еще неуверенный в собственном умении своими силами подтирать себе очко. Итак, садись. Как говорят в рекламно-информационных передачах, это тебя ни к чему не обязывает.

Правильно. Хоть моя мать сказала бы: «У дьявола сладкий голос».

Но я сел.

3

— Тебе знакомо выражение водораздел, друг?

Я кивнул. Не надо быть учителем английского языка и литературы, чтобы это знать; не надо даже быть грамотным. Это один из тех раздражающих лингвистических выкидышей, которые раз в раз звучат в ежедневных выпусках новостей кабельных телеканалов. К подобным также принадлежат: «на данный момент времени» и «сопоставив вместе факты». А наиболее раздражающими фразами из всех (я вновь, и вновь, и вновь свирепо предостерегал против них своих явно скучающих учеников) являются абсолютно бессмысленные: «кое-кто утверждает» и «как известно».

— Ты знаешь, откуда он взялся? Его происхождение?

— То есть…

— Из картографии. Водораздел — это местность, обычно горная или лесистая, откуда вытекают реки. История — тоже река. Ты согласен с таким сравнением?

— Да. Думаю, что да.

— Иногда события, которые изменяют историю, являются масштабными — как те продолжительные, сильные дожди над всем водоразделом, из-за которых река выходит из берегов. Но наводнение на реке может случиться даже в солнечный день. Все, что для этого нужно — сильный, продолжительный ливень над какой-нибудь маленькой частичкой водораздела. В истории также случаются внезапные наводнения. Желаешь примеры? Что касательно 9 сентября 2001? Или выигрыш Бушем выборов у Гора в 2000?

— Да довольно, Эл, разве можно сравнивать национальные выборы с внезапными наводнениями?

— Ну, вероятно, не всякие, но выборы президента 2000 года сами по себе были событием такого класса. Вообрази, если бы ты мог вернуться во Флориду осенью двухтысячного и израсходовать пару сотен тысяч долларов в пользу Эла Гора?

— Пара проблем здесь выгорает, — сказал я. — Во-первых, у меня нет двухсот тысяч долларов. Во-вторых, я всего лишь школьный учитель. Я могу все тебе рассказать о комплексе фиксации на матери у Томаса Вулфа[73], но когда речь идет о политике, я теряюсь, как ребенок посреди леса.

Он нетерпеливо взмахнул рукой, перстень Корпуса морской пехоты едва не слетел у него с утонченного пальца.

— Деньги не проблема. Тебе нужно просто поверить мне касательно этого. А заведомое знание будущего отбрасывает всякое дерьмо с твоего пути. Разница во Флориде была, кажется, где-то немногим меньше, чем шесть сотен голосов. Если уж дело зашло о торговле, как думаешь, имея в наличии двести тысяч, удалось бы тебе купить в день выборов шестьсот голосов?

— Возможно, — согласился я. — Вероятно. Думаю, я мог бы вычислить округа с общинами, где преобладает апатия и избирательная активность традиционно невелика — это не так уже и тяжело было бы сделать — а потом заявиться туда со старой, доброй денежной наличностью.

Эл оскалился, демонстрируя те свои зубы с пробелами и нездоровые десна.

— А почему бы и нет? В Чикаго это работает с давних пор.

От идеи купить президентство за сумму меньшую, чем стоит пара седанов «Мерседес-Бенц», у меня захватило дух.

— Но когда мы рассматриваем реку истории, там наибольшими водораздельными моментами, которые генерируют перемены, являются покушения — как успешные, так и неудачные. Застрелил умственно нестабильный лентяй по имени Гаврила Принцип австрийского эрцгерцога Фердинанда — и на тебе, началась Первая мировая война. С другой стороны, после того, как Клаусу фон Штауфенбергу не удалось в 1944 году убить Гитлера[74] — рвануло близко, но не достало — война продолжилась и еще миллионы людей погибли.

Я тоже видел этот фильм.

Эл продолжал дальше:

— Мы ничего не можем сделать с эрцгерцогом Фердинандом или Адольфом Гитлером. Они вне нашего доступа.