118 исторических миниатюр и 108 авторских текстов на 13 иностранных языках. Сборник (СИ)

- Читаю исторические книги. Какие темы могут быть интересными для меня, участника Первой Мировой войны, политика первой половины и середины 20-го века? 3-4 августа 1914 года Великобритания вступила в мировую войну. Когда 7 августа банки открылись, паники не возникло; возобладал лозунг: 'дела идут, как всегда''. 'В 1914 году на батальон [в британской армии] приходилось лишь два пулемета. ... военный министр [Китченер] изрек: на батальон необходимо не менее двух пулеметов и не более четырех; все, что сверх такой нормы, - роскошь.'

- Цитирую биографию Дэвида Ллойд-Джорджа, написанную Кириллом Виноградовым, - пояснил Эдуард Даладье. И продолжил:

- 'Тупик на Западном фронте, поражение Румынии, вовлечённой в войну на стороне Антанты благодаря усилиям Англии и Франции, усилившееся брожение внутри страны - все это заставляло власть имущих призадуматься. Иные из них стали на путь поисков ... мира. Старый торийский деятель Ленсдаун обратился с секретным меморандумом к членам кабинета, предлагая начать переговоры с Германией. К такой же точке зрения стал склоняться и [министр] Грей, который еще с 1915 года держал в руках нити тайных связей с Берлином'.

'Ллойд Джорджа, которого когда-то причисляли к пацифистам, считали теперь приверженцем лозунга 'война до победного конца'. Он действительно в самых резких выражениях высказывался публично против 'ублюдочного' мира.'

'Англия [под руководством Ллойд-Джорджа] не предпринимала ничего, чтобы облегчить положение России на Балтике, и игнорировала пожелания русского командования о наступлении на Балканах. Даже пресмыкавшийся перед английскими лидерами Набоков констатировал: 'Нам отказывают в насущной помощи'.'

'Тон задавал сам премьер [Ллойд-Джордж]. Надо воспользоваться случаем 'переделать Британию. Не следует все время помышлять о том, как бы вернуться туда, где мы были перед войной'... Штопая старые дыры, мы не сможем создать новый мир, говорил Ллойд Джордж в другом случае. По инициативе главы правительства было образовано новое 'министерство реконструкции'. Если вначале под реконструкцией понимали 'восстановление' старых довоенных порядков, то вскоре, видимо по указанию премьера, акцент стали делать на изобретенном им лозунге 'трансформации' страны и поисков иных, лучших порядков'.

- А в чем привлекательность 'новых порядков'? Разрешите сделать добавление о 'лучших порядках', - раздался голос одного из посетителей библиотеки.

- Пожалуйста, - пригласил Эдуард Даладье.

- Марк Алданов в рассказе 'Фельдмаршал' попытался ментально сконструировать мысли одного их фельдмаршалов о Гитлере и гитлеровском режиме: 'У нас таких людей не было. И быть не могло. Как-никак наш строй существовал веками и строился в расчете на века. Нам были нужны люди с традициями, более или менее (конечно, лишь более или менее) застрахованные воспитанием, общепризнанными правдами, мнением своей среды, наконец, религией от царящей здесь низости. У нас было что защищать, а этим подонкам общества, вчера вылезшим из подполья, им наплевать на все: "хоть день, да мой, поживу и я в свое удовольствие!" Враги монархии и не понимают, какую устойчивость в мире она создавала. Мы не церемонились с врагами, но монархи, собравшиеся в 1815 году на конгресс в Вене, не навязали ведь побежденной Франции тех условий, которые демократы через сто лет навязали побежденной Германии.'

- Талейран, Меттерних... Александр I...- вздохнул Даладье - '...к концу [Первой Мировой] войны английские батальоны имели по 64, а некоторые по 80 пулеметов'.

- Что Вы скажете о событиях, состоявшихся после окончания Первой Мировой войны, господин Даладье? - поинтересовалась одна из посетительниц библиотеки.

- Так распорядилась история, что способность разговаривать с тред-юнионами, с наемными рабочими, организовывать 'классовый мир', и способность разговаривать на валлийском и английском языках соединились в одном человеке, - философски заметил Эдуард Даладье. - Этот человек, если верить книге, считал, что 'не следует все время помышлять о том, как бы вернуться туда, где мы были перед войной'.

Эдуард Даладье помолчал. Затем он с улыбкой посмотрел на аудиторию: