12'92

— Без понятия, — покачал я головой. — Слушайте, мне ещё в октябре все кишки вымотали, чего вы опять начинаете-то? Разбежался я с Демидом незадолго до того, насчёт их дел не в курсе.

Но такой ответ оперов не устроил.

— Нет, Сергей, так дело не пойдёт, — вздохнул хозяин кабинета. — Ну да к этому мы ещё вернёмся, а сейчас скажи: Иосифа Немцова зачем убил?

У меня чуть глаза на лоб не полезли.

— Чего?!

Решил, будто ослышался, но нет, тут же последовало уточнение:

— В силу личных неприязненных отношений или конфликт носил деловой характер?

Голова враз кругом пошла. Немцова убили?! Но кто тогда Зинку в машину затащить пытался? Неужто блатные собственную игру начали?

— Отвечай!

— А? Что? Нет, никого не убивал.

— И алиби есть? Где ты находился в момент убийства?

Я взял себя в руки и пожал плечами.

— Без понятия. Когда его убили-то?

— Вчера с восьми до девяти часов вечера.

Во рту стало кисло.

— Дома. Один. Телевизор смотрел.

Хозяин кабинета постучал карандашом по столешнице.

— Алиби нет. Мотив налицо. К сотрудничеству не склонен. Придётся оформлять задержание.

Сердце так и подпрыгнуло. Задержание?! По обвинению в убийстве?!

А как же Зинка? Её кто прикроет?!

— Не-не-не! — замотал я головой. — Какое задержание, вы чего? У меня зачётная неделя!

Молодой опер усмехнулся.

— Сидеть тебе долго, заочно отучишься.

— Там тоже, знаешь ли, школа жизни, — поддакнул второй.

— Да у вас оснований для задержания нет! Никаких улик! Вы чего?

Но без толку, хозяин кабинета мой возглас проигнорировал и обратился к коллеге:

— Игорь, определи его на пару суток в изолятор, а Марат пусть со следователем об избрании меры пресечения в виде ареста за это время договорится. Будем работать.

— Дайте адвокату позвонить!

— Общественного защитника назначат после предъявления обвинений.

— С моим адвокатом до обвинений не дойдёт!

Хозяин кабинета посмотрел с интересом, потом предупредил:

— Дяде можешь не звонить, только зря его впутаешь. Мы ведь организованной преступностью занимаемся.

Стало понятно, на кой чёрт Ибрагимов приплёл вымогательство. Если из РУВД меня ещё могли вытащить, то здесь у дядиных теневых партнёров руки коротки помочь. Но я упрямо повторил:

— Говорю же: адвокату позвонить надо. Он всё решит.

— И кто этот гений юриспруденции? — полюбопытствовал опер с плохо скрываемым интересом.

Закралось сомнение, стоит ли вскрывать свои отношения с Козловым, но выбора не оставалось, за решётку мне было нельзя. Только не сейчас!

— Позвоню и узнаете. Может, и о бригаде Демида что-нибудь смогу рассказать. Если разрешат.

Хозяин кабинета миг сверлил меня напряжённым взглядом, затем снял трубку с телефонного аппарата и потребовал:

— Диктуй!

Я указал на записную книжку, и молодой опер передал её мне, сам заглянул через плечо.

— Номер знакомый, — отметил он, когда я раскрыл книжицу на нужной странице.

— Разберёмся, — проворчал хозяин кабинета и поторопил меня. — Ну?

Я назвал шесть цифр, он шесть раз крутанул диск и какое-то время молча сидел с приложенной к уху трубкой. Затем поднялся из-за стола и передал мне, даже пододвинул аппарат, когда до упора натянулся витой провод.

— Алло! — спешно выдохнул я в микрофон.

— Да! — раздражённо отозвались в ответ. — Говорите!

— Мне Козлова.

Опасался не застать того на месте, но после недолгого шуршания в динамике послышалось:

— Слушаю.

— Это Полоскаев. Я в шестом отделении. Шьют вымогательство у Лемешева и какое-то левое убийство. Это Ибрагимов расстарался — у нас с ним конфликт был осенью, я рассказывал.

Всё это я выдал на одном дыхании, опасаясь, как бы опер не утопил рычажки телефонного аппарата, но тот и не подумал прервать наш разговор. А вот Козлов задумался. Надолго задумался, мелькнуло даже опасение, что так молча и повесит трубку. Но нет, всё я рассчитал правильно. Для оперов наживкой стало обещание поделиться информацией о бригаде Демидова, для Козлова упоминание фамилии перегонщика. Проигнорировать мой звонок он никак не мог, вот и попросил:

— Кто там главный, передай ему трубку.

Я так и поступил.

Хозяин кабинета секунд пять молча слушал, затем вернулся за стол, прижал трубку к уху плечом и указал на дверь. Молодой вывел меня в коридор и похлопал по подоконнику.

— Садись.

Подошёл слонявшийся по коридору Ибрагимов, но опер только покачал головой. Минут десять ничего не происходило, затем нас позвали обратно. Нас — это не только меня и молодого опера, но и Марата Маратовича.

— Работай с ним до двух, — сказал хозяин кабинета, снимая с вешалки пальто, — а дальше мы свои темы отрабатывать начнём. Игорь, я на выезд.

Такое решение не порадовало ни меня, ни Ибрагимова. Я вовсе не желал общаться с этим гадом; он глянул на часы и скривился, видно, сочтя выделенное время недостаточным.

Ну и понеслась душа в рай — Марат Маратович быстренько справился с разочарованием и принялся опрашивать меня на предмет неприязненных отношений с убитым. Что самое поганое, он был прекрасно осведомлён обо всех стадиях конфликта, в том числе об обеих стрелках. Не иначе расколол кого-то из приятелей Йосика.