12'92

— Можно и без заявления вопрос решить.

Сева чуть чай не расплескал.

— Вы его того… — Он ошарашенно замолчал и потом спросил: — Сколько?

— Не, — покачал я головой. — Мы на мокруху не подпишемся. А вот закрыть лет так на несколько — вполне реально.

— Заявления…

— Тебе и не придётся заявлять. Забашляешь, и за тебя всё сделают, сам не при делах останешься.

Предложение Лемешева заинтересовало, он уточнил:

— И сколько попросят?

— Полмиллиона, — назвал я первую пришедшую на ум сумму, показавшуюся более-менее адекватной.

— Дорого!

— Ну сам посуди, — вздохнул я. — Мало того, что Филя от тебя отстанет, так ещё сестрица его мигом мириться прибежит. Ему ведь адвокат понадобится, так?

Перегонщик грузно поднялся с табурета, наполнил кружку холодной водой из крана, сделал несколько глотков, приложил посудину ко лбу.

— Я вам за охрану плачу, — напомнил он.

— Так мы и охраняем, нет? — усмехнулся я. — И даже посадить Филю предлагаем совершенно бесплатно, ты сам заявление писать не хочешь. А раз так — придётся исполнителей подмазывать. Ну сам посуди, штука баксов — для тебя деньги разве?

Сева поморщился.

— Деньги. Я расширяться собираюсь, каждая копейка на счету.

— Не подмажешь, не поедешь.

— Да это понятно! Но можно как-то скостить? Рубли хоть все отдам, у меня просто столько нет!

Я вздохнул и спросил:

— А сколько есть?

Вместо ответа Лемешев уточнил:

— Он надолго сядет? По какой статье?

— Слушай, ты зачем меня об этом спрашиваешь? Кто ему адвоката нанимать будет: я или ты? Потом сами решите. Но троечка — это самый минимум уже с учётом УДО.

Перегонщик кивнул и пошёл в комнату, а там поднял диван, принялся выкидывать из него на пол пачки банкнот, только не в банковской упаковке, а пухлые и рыхлые, перетянутые аптечными резинками. Сотни, двухсотки, пятисотки, реже — тысячные.

— Сколько тут? — уточнил я, когда он закончил.

— Триста пятьдесят точно наберётся.

Я для виду поморщился, хоть сделал бы всё и бесплатно, и сказал:

— Остаток по факту добьёшь, уже после вынесения приговора. Устраивает?

— Я точно нигде фигурировать не буду?

— Точно, — подтвердил я. — Всё, звони Козлову и договаривайся о встрече в кафетерии. Скажи, что дело не терпит отлагательств. Пусть ноги в руки и туда.

Лемешев захлопал глазами.

— Так это Влад…

— Нет! — отрезал я. — Влад лишь занесёт деньги нужным людям. Он же из городского управления, а нам районное нужно. Ну ты чего?

— А сам почему не позвонишь?

— Потому что звериный оскал капитализма. Бесплатно сейчас никто и палец о палец не ударит. Меня Козлов пошлёт. Тебя нет, ты — нужный человек. Только о деле не говори, а то он найдёт причину отказаться.

В итоге после недолгих препирательств Лемешев всё же позвонил старшему оперуполномоченному и договорился с ним о срочной встрече в кафетерии. Я скидал пачки денег в пластиковый пакет, затем приник к дверному глазку и оглядел лестничную площадку, но и так выскользнул в подъезд с револьвером в руке. Убрал оружие в карман, лишь окончательно убедившись в отсутствии опасности.

— Дверь никому не открывай! — предупредил я Лемешева и поинтересовался: — Ты урода этого на фига вообще пустил?

— Да он у сестры ключи подрезал!

«Или она их сама дала», — подумал я, но вслух этого предположения высказывать не стал, уточнил:

— Ключи у него остались?

— Нет. Вот они!

Лемешев взял с тумбочки связку ключей и позвенел ими, я кивнул и покинул подъезд через чёрный ход, дверь которого оказалась заперта изнутри на засов.

25|12|1992 вечер

До кафетерия шёл, нервно поглядывая по сторонам, но — обошлось: не наткнулся ни на милицейский патруль, ни на братву Кислого. Взял стакан гранатового сока и выдул его, морщась, после купил уже яблочного с мякотью, к нему набрал бутербродов. Пока перекусывал за стоячим столиком, попутно копался в пакете с деньгами. Рассовал по карманам несколько пачек, сочтя сто пятьдесят тысяч своей законной долей посредника.

Негромко бормотал радиоприёмник, после трансляции новостей заиграла знакомая композиция.

Эй, ямщик! [1]

Поворачивать к чёрту? Ну уж нет, теперь только вперёд, а там как кривая вывезет. Пан или пропал. Назад сдавать — не вариант. Showmust go on, короче.

Вошёл Козлов, глянул так, что сразу стало ясно: лёгкого разговора не выйдет. Впрочем, я на лёгкий разговор не уповал изначально, беспечно улыбнулся в ответ. Опер сначала перекинуться парой слов с Алёной, затем дошла очередь и до меня.

— Никак не угомонишься, смотрю? — негромко произнёс он, встав напротив.

— Поговорить надо.

— Не надо нам с тобой разговаривать, Серёжа. Я тебя только арестовать могу.

Угроза в голосе капитана прозвучала отнюдь не наигранная, и разом заныло под ложечкой, но страха я не выказал и заявил в ответ вроде как совершенно спокойно:

— Я бы советовал всё же выслушать меня, если рассчитываешь и дальше работать с Лемешевым.

— Серьёзно, Сергей? — прищурился опер. — Ты в самом деле думаешь, что барыга пожертвует ради тебя своими прибылями?

— А ему не до прибылей будет. И нет, вовсе не из-за меня. Я сейчас тут по его поручению вообще-то.

Козлов моё заявление всерьёз не принял, покривил уголок рта.

— Ври больше!