12 месяцев. Необычные эротические приключения

А дальше пошли повседневные хлопоты молодой матушки. Мужу дали приход в одном захолустном сельце – каждые выходные, праздничные дни мы мотались туда. Так, понемногу, стала наседать мыслишка, что жизнь моя устроена на долгие годы, и учёба в университете мне ни к чему. В итоге, бросила – отсекла прошлое, будто оно сплошь бесполезная дрянь.

Тогда я ни о чём не жалела. Думала: все-все эти жертвы боженька в какую-то книгу жизни запричтёт – и будет мне хорошо там, на небесах, а в этой жизни уже ничего не нужно. Все пути назад, к обычному человеческому бытию, себе отрубала – по сути, убивала себя – и получала от этого странное наслаждение.

Отец квартиру на меня переписал, так я её продала и деньги тут же мужу. Муж говорил, что пока жена от своего мужа материально независима, он ей не глава, а если муж не глава семьи – то это и не семья. Всякому мужу глава Христос, а жене глава – муж, – вот как должны жить православные.

Когда продавала квартиру, отец попытался вмешаться, отговорить, но я и слушать ничего не пожелала. В тот момент отец был для меня не как отец, а как вероотступник и почти безбожник. Такого нельзя слушать. Через него говорит мир и сам «князь мира», дьявол.

Потом я много раз вспоминала этого «дьявола», но стало слишком поздно. Деньги за квартиру муж использовал по своим нуждам, мне ничего не дал. С отцом ссора вышла, и мы больше не виделись до самой его смерти. Пути назад, которые я так старательно обрубала, обрубились слишком скоро – оглянуться не успела. Раз – и как собака на цепи у хозяина. То есть мужа.

В той деревне муж служил два или три года. За это время я дважды была беременна, и оба раза был выкидыш. Муж злился, ему как священнику, видите ли, неприлично не иметь детей. Говорил, что если не рожу, то уйдёт в монахи. Я чувствовала себя виноватой, и он охотно пользовался этим. Особо когда возвращался домой навеселе.

– Ты холодная потому что, а нужно теплоту женскую иметь, – учил он. – Ласкаться надо к мужу, любовь возгревать.

Вот удивительно, как быстро молодые попы научаются всем этим церковным интонациям и словечкам. Ещё ведь недавно вроде был обычный парень, и вот уже настоящий батюшка: «возгревать» и прочее. Голос тихий, но властный, поучительный.

Женщину же ласке и теплоте учить не надо. В ней самой природой это заложено. Бессознательно, как инстинкт.

Я старалась и возгревала – когда по желанию, когда через силу. От него любая прихоть. Только намекни. Возгрею. Обласкаю. Полюблю.

– Грех это, – после того ворчливо бормотал он, спешно пряча свой обмякший член, но вскоре снова хотел «возгревать».

И раз от раза делал это всё грубее, с какой-то мужицкой злостью – с нарочитой силой, с молчаливой издёвкой, точно я и не человек вовсе, а всё равно что корова на дворе, которую надо время от времени доить: нукась-ка, матушка, стой смирно, стой, скотина ты эдакая. Подойдёт сзади, толкнёт на кровать, стол или куда придётся, задерёт юбку, рывком спустит трусы и так – без слов, без ласки – «возгреет». А я стою потом с голой задницей, плачу в душе, как изнасилованная, и боюсь – вдруг ещё чего скажет обидное, скажет же – терплю. Терпи, матушка, терпи, скотина ты эдакая: такая твоя, женская, доля. Жене глава – муж, а мужу глава – Бог.

Ребёнка Бог не давал. Мы поехали помолиться в Дивеево, и там нам люди посоветовали одного православного врача. Съездили к врачу, тот взял анализы и успокоил: мол, всё хорошо, просто небольшая несовместимость, а так всё будет. Прописал витамины и отпустил. Денег даже не хотел брать, но муж ему всё же сунул «во славу божию».

Время шло, беременности по-прежнему не было. Я себя постоянно виноватой чувствовала из-за этого. Сама лезла к мужу, а он злился.

– Бог наказывает, – зыркал он на меня глазищами. – Может, грех какой от меня скрываешь? Прелюбодействовала?

Господи, какое прелюбодеяние? Я же… Господи, я же бросила всё ради него, я жизни не видела, я боялась всего как огня! А мужчин особенно. Ну – да, да, да! – нравился мне один мальчик в университете, мы встречались немного, целовались, и он однажды залез мне в трусы, просто потрогал меня там и всё, я испугалась и убрала его руку.

Как-то, после очередных укоров и подозрений, меня прорвало, и я высказала мужу всё, и этот единственный случай тоже рассказала, меня било в припадке, я ревела и бросала ему в лицо всё, что накипело за эти два года жизни с ним.

Он неожиданно присмирел и тихо проговорил непривычно добрым, как бы покаянным тоном:

– Ну, вот, видишь… Значит, во мне дело-то… Из-за меня у нас с тобой несовместимость эта… С другим бы у тебя получилось, а со мной вот нет… Не надо было мне жениться, надо было в монахи идти… Сейчас бы и у тебя счастливая семья была, и меня бы Бог устроил куда-нибудь…

От этих слов мне сразу стало его очень жалко, как ребёнка, который плачет. Я крепко обняла его и спросила:

– Ну что мне сделать, скажи? Я всё, что хочешь, сделаю!..