12 повестей Марии Французской

Словом, решенье близко.
Лебедь уже в тепле,
И найдена уж записка на лебедевом крыле.
День недаром потрачен,
и ловкостью взят дворец,
И подвиг щедро оплачен,
и прочь отправлен хитрец.

Плачет наша бедняжка, целует имя и знак.

Переживает тяжко,
что не повидаться никак.
До милого не добраться —
того, кого рядом нет.
И вы не поверите, братцы,
так минуло двадцать лет!

Лебедь служил им, как голубь,

А был уж, как ворон, стар.
В жару или зимний холод
Лебедь теперь летал.

Садился уже привычно

И подавал крыло.
Там было письмо обычно,
И шло от него тепло.

…Тем временем наша тетка,

мальчика нам растя,
Действует очень четко
и, двадцать лет спустя,
Вручает ему бумагу и родовое кольцо,
Будто отцову шпагу и мамино письмецо.

Юноша и не поверил в пылкий ее рассказ.

Детскою меркой мерил,
переспросил сто раз:
Неужто Милон легендарный
взаправду его отец?
И, тетушке благодарный,
плачет навзрыд юнец.

Так, стало быть, где-то подвиг

его непременно ждет?
Пока что еще не поздно
ему отправляться в поход,
Вдогонку за мамой, за папой —
что они там таят?
И юношеские спазмы в горле его стоят.

Он море пересекает —

Барфлер, впереди Бретань.
А время течет, истекает,
и солнцу не скажешь «стань!».
Он самый сильный и ловкий
средь юношей там и тут.
И в доблести, и в сноровке
равных ему не найдут.

Такая катится слава

по замкам, по городам —
Что и неловко, право, идти по его следам.
Не знает отец сыночка,
не знает его и мать:
Он рыцарь, он Одиночка.
Так его стали звать.

* * *

Милон, эти песни слыша
о подвигах молодца,
Желает видеть мальчишку —
заморского гордеца.
Не всем мы тут позволяем
гулять по нашей земле —
Уж мы его поваляем
в перьях или в золе!

И Милон,

затянувши пояс,
завтра же, с утреца,
Готов отправляться
на поиск
заносчивого юнца.
Уведомляет подругу,
как всегда, в лебяжьем письме,
Что он пройдет по кругу
все, что есть на Земле:

Сперва найдет господина,

первейшего из задавак.
А после отыщет их сына —
так, решительно так!

* * *