13 диалогов о психологии

Л. Леви-Брюль: Почему, например, какое-нибудь изображение, портрет является для первобытных людей совсем иной вещью, чем для нас? Чем объясняется то, что они приписывают им… мистические свойства? Очевидно, дело в том, что всякое изображение, всякая репродукция “сопричастны” природе, свойствам, жизни оригинала. Это “сопричастие” не должно быть понимаемо в смысле какого-то дробления, как если бы, например, портрет заимствовал у оригинала некоторую часть той суммы свойств или жизни, которою он обладает. Первобытное мышление не видит никакой трудности в том, чтобы эта жизнь и эти свойства были присущи одновременно и оригиналу, и изображению. В силу мистической связи между оригиналом и изображением, связи, подчиненной “закону партиципации”, изображение одновременно

Особенности первобытного мышления в работах Л. Леви-Брюля 407

и оригинал… Значит, от изображения можно получить то же, что и от оригинала, на оригинал

можно действовать через изображение. Точно так же если бы вожди манданов позволили …

сфотографировать их, то они не смогли бы спать спокойно последним сном, когда они

окажутся в могиле. Почему? Потому, что в силу неизбежного “сопричастия” все то, что

произойдет с их изображением, отданным в руки чужеземцев, отразится на них самих после

их смерти. А почему племя так беспокоится из-за того, что будет смущен покой их вождей?

Очевидно, потому, что … благополучие племени, его процветание, даже самое его

существование зависят, опять-таки в силу мистической “партиципации”, от состояния живых

или мертвых вождей [1,с. 243].

С: Практически одни и те же факты!

А.: Но им дается совершенно разное объяснение.

Э.Б. Тайлор: Тайноведение зиждется на ассоциации идей — способности, которая лежит в самом основании человеческого разума, но в немалой степени также и человеческого неразумия. В этом ключ к пониманию магии. Человек еще в низшем умственном состоянии научился соединять в мысли те вещи, которые он находил связанными между собой в действительности. Однако в дальнейшем он ошибочно извратил эту связь, заключив, что ассоциация в мысли должна предполагать такую же связь и в действительности [4, с. 94]. А.: Таким образом, Тайлор настаивает на чисто рационалистическом объяснении магии. Леви-Брюль же предполагает, что познание первобытного человека носит не логический, а пралогический характер, то есть имеет особую — отличную от современной — логику. И эта особенность первобытного мышления обусловливается свойствами соответствующих “коллективных представлений”. Они образуются не как абстракции объективных свойств вещей, а как своего рода обобщения значимых для племени свойств событий. Вот, допустим, как объясняется Леви-Брюлем отождествление гу-ичолами трех совершенно разнородных для европейца вещей: пшеницы, оленя и гикули (священного растения). Л. Леви-Брюль: Именно мистические свойства этих существ и предметов, столь разных, на наш взгляд, заставляют гуичолов соединять их в одно представление. Гикули является священным растением, на сбор которого мужчины, предназначенные для этого и подготовившие себя целым рядом весь-

408 Диалог 9. Человек есть homo socialis и homo technicus

ма сложных обрядов, отправляются каждый год после торжественной церемонии. Сбор производится в отдаленном районе ценой крайних усилий и жестоких лишений: существование и благополучие гуичолов мистически связаны со сбором этого растения. В частности, урожай хлеба целиком зависит от этого… Но и олени в их отношении к племени наделены теми же мистическими чертами. Охота на оленей, которая имеет место в определенное время года, является актом, религиозным по своей сущности. Благополучие гуичолов зависит от числа оленей, убитых в этот момент, точно так же, как зависит оно от количества собранного гикули: эта охота сопровождается теми же церемониальными обрядами, ей сопутствуют те же коллективные эмоции, с которыми связан сбор священного растения… Таким образом, в этих коллективных представлениях гуичолов, представлениях, которые, как известно, неотделимы от сильных религиозных эмоций, таких же коллективных, гикули, олень и пшеница сопричастны, по-видимому, мистическим свойствам, имеющим величайшее значение для племени; в этом качестве они и рассматриваются как представляющие “одно и то же” [1, с. 245-246].

А.: Таким образом, “обобщения” происходят, скорее, не по объективным, а по субъективным признакам, значимым для племени в целом. Чем-то напоминает теорию обобщений на ранних стадиях развития, защищаемую Лейпцигской школой. Та же роль эмоций и значимости тех или иных событий для субъекта, которые дают основание обобщить их в “нечто одно”. Да и сам Леви-Брюль позже тоже говорил об “эмоциональных обобщениях”. Л. Леви-Брюль: В том представлении, носящем всегда эмоциональный характер, которое первобытные люди вырабатывают себе о невидимых силах, ведущую роль играют не черты, которыми эти силы определяются, а страх, внушаемый ими, и потребность в защите против них (Цит. по [6, с. 261]).