13 диалогов о психологии

Всех перипетий политической борьбы Локка я и сам не знаю, знаю только, что ему пришлось бежать в Голландию и даже скрываться под чужим именем. Только в конце жизни он обретает более или менее спокойное существование: после известных событий “славной революции” 1688-1689 годов возвращается в Англию, занимается политической деятельностью, интересуется естественными науками (он был лично знаком с Исааком Ньютоном и неоднократно беседовал с ним). В 1690 году выходит его самый замечательный для нас, психологов, трактат “Опыт о человеческом разумении”, который Локк писал 16 лет. В последние годы жизни он поселяется в поместье своего друга леди Мэшем, которая была дочерью известного в то время философа и сама интересовалась философией. Известна ее переписка с немецким философом Лейбницем, и Локк, пока был жив, не только был в курсе этой переписки, но и явно определял направление мыслей леди Мэшем в этих пись-

Диалог 3. Я мыслю, следовательно, существую

мах. В этом доме Локк опять становится воспитателем сына леди Мэшем, и, наверное, не случайны педагогические труды Локка, который был педагогом по призванию. Здесь же Локк и умер ВІ704 году.

С: Слушай, какие все-таки это были универсалы! И медицина, и политика, и физика, и педагогика!

А.: Да, надо отдать должное способностям философов той эпохи. Но эта универсальность, кстати, была обусловлена и тем, что науки как таковые еще плохо были отделены друг от друга и не произошел их “развод” с философией. А необходимость специализации уже тогда остро чувствовалась. Ученые не хотели уподобляться схоластам, которые “все знали”, и сам Локк выражался в том смысле, что “никто не обязан знать все” (Цит. по [22, с. 405]). Вернемся, однако, к нашей теме. Нам необходимо понять, какую роль сыграло главное произведение Локка в дальнейшем развитии представлений о сознании и методах его исследования.

Сразу скажу, что работа эта полемическая, направленная против сторонников теории врожденных идей.

Две грани эмпиризма Локка. Критика теории врожденных идей С: А кто к ним принадлежал?

А.: Да все тот же Рене Декарт, хотя эту грань его творчества мы с тобой не затрагивали. Но главным противником Локка были так называемые кембриджские платоники, которые развивали теорию Платона о врожденных идеях.

В этой работе Локк подходит к изучению открытой Декартом реальности сознания как эмпирик, причем в двух отношениях. Во-первых, он сторонник эмпирического изучения явлений или процессов сознания (прежде всего, познавательных процессов) без специальных дискуссий о природе души… С: Он что, вообще не говорит о ней?

А.: Нет, говорит, но в решении вопроса о природе “субстанционального носителя” психических процессов Локк колеблется и прямо не говорит, является ли она телесной или духовной (См. [23, с. 43-45]). Но главное, что этот вопрос

Две грани эмпиризма Локка. Критика теории врожденных идей 139

безразличен для него в плане эмпирического изучения явлений сознания.

Во-вторых, Локк эмпирик и в другом отношении. Путем длительных рассуждений,

основанных не на умозрительных постулатах и выкладках, а на вполне реальных

эмпирических наблюдениях, накопленных к этому времени в различных дисциплинах, Локк

приходит к выводу о том, что все содержание нашего сознания — идеи, как он говорит, —

есть результат нашего опыта, то есть они существуют в сознании не с рождения, а

приобретены прижизненно.

С: Давай воспроизведем эти рассуждения.

А.: Послушаем самого Локка.

Дж. Локк: Указать путь, каким мы приходим ко всякому знанию, достаточно для доказательства того, что оно неврожденно. Некоторые считают установленным взгляд, будто в разуме есть некие врожденные принципы, некие первичные понятия, … так сказать, запечатленные в сознании знаки, которые душа получает при самом начале своего бытия и приносит с собою в мир. Чтобы убедить непредубежденных читателей в ложности этого предположения, достаточно лишь показать, как люди исключительно при помощи своих природных способностей, без всякого содействия со стороны врожденных впечатлений, могут достигнуть своего знания и прийти к достоверности без всяких первоначальных понятий или принципов… Я начну с умозрительных принципов и приведу в пример прославленные принципы доказательства: “Что есть, то есть” и “Невозможно, чтобы одна и та же вещь была и не была”, — которые более всяких других, как мне кажется, имеют право называться врожденными. Они приобрели себе такую славу общепринятых положений, что, без сомнения, покажется странным, если кто усомнится в этом. И тем не менее, я беру на себя смелость утверждать, что эти предложения так далеки от всеобщего их признания, что значительной части человечества совершенно неизвестны.