13 мертвецов

– Я настоял на твоей кандидатуре, – похвалился Мердок. – Отдай-ка нож.

– Пусть оставит, – смилостивился Мерфи. – Я не зверь. – Он отступил к распахнутым дверям в воротах. Посмотрел на Пирса с жалостью: – Заколи себя, чтобы не страдать.

– Что…

Мерфи исчез в проеме. За ним, пятясь, вошел Мердок. Усмехнулся мстительно. Калитка закрылась. Пирс недоуменно захлопал ресницами. Они их выгнали? Вытолкали за ворота? Но зачем?

– В кустах кто-то есть, – охнула Малка.

Лихорадочно соображая, Пирс вынул нож из сапога. Тьма пульсировала, слепляя в кучу лоснящиеся стволы. Нюх уловил вонь заиленных ям, плесневых саванов, скотобойни.

«Сегодня должны были быть девчонка с папашей».

«Какая разница, живой или мертвый».

– Справа! – вскрикнула Малка.

Во тьме определенно кто-то прятался. Наблюдал. Играл с добычей.

– Дыра под хибарой! – озарило Пирса. – Помнишь, где ты вылезла?

– Да. – Малка не всхлипывала и не визжала, что было бы нормальной реакцией для любой девушки.

– Лети со всех ног. Дождись, пока двор будет пуст, и отопри мне.

– Хорошо, – Малка кинулась вдоль куртины.

Пирс проводил ее взглядом, повернулся к лесу и остолбенел.

Оно стояло там, молочно-белое в свете луны. Не у кромки перешептывающихся сосен, а прямо перед Пирсом. Оно было высоким, не меньше семи футов, и изнуренно худым. Огр, живой скелет, как и сказал старик. Уродливая, ссутулившаяся нечисть, драпированная шкурой цвета рыбьего брюха. Сияние ночного светила образовывало богохульный нимб вокруг бугристой головы. Ветер шевелил редкие седые пряди, паутиной облепившие страшный череп. Парализованный Пирс видел во всех подробностях сохлую морду чудовища. Разодранные ноздри и огромные глаза, похожие на абсолютно черные зеркала.

Края прожорливой пасти поднимались не к спекшимся ушам, а к внутренним уголкам плотоядных глаз, отчего верхняя челюсть с недоразвитым носом казались каким-то откидывающимся клапаном. Длинные желтые клыки налезали друг на друга и торчали практически горизонтально: костяной клюв, а не рот.

Передние лапы чудовища свисали до земли, а задние по-собачьи прогнулись в обратную сторону. Те и другие заканчивались ороговевшими пальцами и пятидюймовыми когтями. Тварь стояла так близко, что облако пара, вырывающееся из трещины рта, окутывало Пирса. Пасть смердела гнилым мясом.

И хотя оно дышало, хотя тощая грудная клетка сжималась и расправлялась, Пирс не сомневался: тварь, явившаяся из холода и мрака, мертва. Это глаза мертвеца глядят на него. Это мертвые пальцы щелкают когтями, как кастаньетами. И тлен изъел узкое рыло.

Пирс приказал себе не зажмуриваться.

Чудище склонилось и посмотрело на человека в упор. Из брюха – пустого кожаного мешка, крепящегося к позвоночному столбу, – донеслось урчание.

Таким средневековый гравер изобразил бы воплощение Голода, если бы мозг гравера горел чумным жаром, а гнев Церкви был ему не страшен.

Плошки глазищ – без проблеска разума – пылали на мумифицированной морде. Какие-то насекомые ползали по запавшим щекам и черному языку.

«Чего ты ждешь?» – спросил Пирс. Он родился в гробу, и одного гроба для него достаточно: Пирс сгинет в утробе лесного дьявола. Так отчего тот медлит?

– Смелей, – прошептал Соломон Пирс с ненавистью.

Скелет отшатнулся. Потеряв интерес к человеку, он плавно двинулся вдоль стены. Он шел на запах Малки, которую посчитал более аппетитной. Клыки скрежетали, когти рыли мох.

«Черта с два!» – Пирс поборол оторопь и страх. Он ринулся за живым – мертвым – чудовищем и вонзил нож между острых лопаток, левее зазубренного хребта. Лезвие провалилось по рукоять. Скелет раскатисто зарычал и ударил противника лапой. Локоть угодил в подбородок Пирса. Челюсть щелкнула. Мир кувыркнулся. Пирс скатился в овраг и увидел луну, а через миг обзор заслонила оскалившаяся морда. Скелет прыгнул на него сверху. Сегментированные пальцы впились в грудь Пирса. Пасть распахнулась клыками наружу: воронка, бездонный зев. И она приближалась, чтобы впиться костяными шипами в лицо человека.

Пирс попробовал оттолкнуть тварь. Уперся ладонями в холодное рыло, захрипел. Выиграл лишь пару дюймов. Он не помнил, куда девался нож, но у него появилась слабая надежда. Пирс перенес давление на правую руку, а левую запустил за шишковатое плечо, словно обнимая чудовище. Пальцы скользнули по ребрам мертвеца и нащупали рукоять. «Грин-Ривер» сидел в спине монстра.

Ужасающие зубы-иглы клацали возле самых глаз. Правая рука сгибалась под весом мертвеца. Вот-вот плечевая кость выйдет из сустава, рука сломается, как хворост, и тогда дьявол навалится и будет пировать. Коротко вскрикнув, Пирс вырвал нож. Приставил его к тощей шее и принялся пилить сухожилия. Плоть разрезалась, словно мерзлая солонина. Ни капли крови не вытекло из раны.

Мертвец, не сознавая того, помог Пирсу. Он сам налегал на нож, не замечая его, а сталь все глубже погружалась в глотку. Заскрежетала по позвоночнику. Неожиданно хватка чудовища ослабла. Что-то хрустнуло, и лезвие прорвало шкуру под лысым затылком. Одним резким ударом Пирс обезглавил чудовище и освободился.