13 разных историй

 Так мы дошли до поликлиники, Глебку повели в «хирургическую». Мы с Серёгой остались у дверей и опять слышим, Глебка из своего горшка, как радио на вокзале, орёт :

 — Ой, больно! . . Ой, голову сорвёте! . .

Потом всё затихло. Доктор вышел и куда-то побежал. Мы приоткрыли дверь и видим — Глебка на стуле так и сидит в «скафандре». Бабушка плачет, а сестра в белом халате ей капли в рюмку капает. Доктор вернулся с каким-то постарше и в очках. Они опять закрылись, а потом все вместе вышли, и у Глебки, как раньше, голова завязана. Мы с Серёгой испугались. Неужели теперь Глебка так и будет в дюралюминиевом горшке жить? Ни кино, ни телевизора не посмотреть. Да и спать как? Доктор в очках, который пришёл позже, говорит Глебкиной бабушке :

— Вы, пожалуйста, не изводитесь. Я по телефону договорился. На заводе сделают что надо и освободят вашего космонавта. Идите вниз. Вас отвезут. Распоряжение дано.

Внизу Глебку ждала новенькая скорая медицинская помощь. Возле стоял шофёр и длинный дядька-санитар.

 — Где этот завод? — спрашивает шофёр.

— На Мытнинской, сказали, — объясняет санитар.

 — Я знаю, где завод металлоизделий на Мытнинской. Я был, я покажу, — выскочил Серёга.

— А ты что, близкий пострадавшему?

 — Близкий. И он тоже.— Серёга подтолкнул меня.

Ух и хитёр Серёга! Шофёр открыл заднюю дверь машины :  

— Ну, поехали. Раз вы близкие.

Первым влез Глебка с бабушкой, потом мы. Санитар сел рядом с шофёром. Всё-таки нам здорово повезло. Никогда мы не ездили в «Скорой помощи», не знали, попадём ли когда-нибудь в неё. До чего тут было чисто и гладко. Можно сидеть, можно лежать. Даже в два этажа.

Ну и неслись мы! Шофёр всё время давал сирену. Можно было подумать, и верно везут пострадавшего. Глебка хоть и не ныл, но, видно, надоело ему в своём горшке. Тем более обидно — едешь в такой машине, а видишь только пол.

— Куда это теперь меня везут? — спрашивает.

—  На завод металлоизделий, — говорим.

 — А что там со мной делать станут?

 — Автогеном резать, наверно! — кричит Серёга.

Бабушка, как услышала про автоген, опять застонала :

—   Ой, беда, беда! . . Что же это с ним будет?

—  Ты, бабушка, не плачь, — хрипит Глебка. —Я тебе ещё лучше кастрюлю куплю.

На заводе нас ждали и без пропуска провели через проходную. В цехе, куда мы пришли, все рабочие сразу побросали работу и собрались вокруг Глебки. Бабушка сняла с него косынку :

—  Вот, гляньте, что с дитём сделалось.

Пришёл инженер в берете. Поглядел на Глебку, постучал пальцем по его «скафандру» :

 —  Московское изделие, крепкое. Как же это он надел?

Мы с Серёгой говорим :

—   Он сам наделся, дяденька.

—   Сам, говорите. М-да, — задумался инженер. — Чем же разрезать? Автогеном? Пожечь парня можем. Ножницами не взять. Сверлить придётся.

—  Милые вы мои, — молит бабушка. — Сверлите его, беспутного. Только хоть голову ему оставьте!

Глебку подвели к какому-то станку и поставили на колени, а горшок зажали в тиски. Похоже было, будто его приготовились казнить. Инженер командует :

—  Ты, космонавт, лицом вперёд прижимайся.

И стали сверлить дрелью. Часто-часто, как многоточие. Досверлили горшок до низа. Потом каким-то крючком выломали металл между дырочками, а уж затем стали разгибать щипцами. Но горшок не разгибался, а только ломался, и от него отваливались кусочки, и получалось вроде входа в пещеру, а в нём Глебкин затылок.

Тут он вылез из горшка. Лицо красное, как будто его час держали в парной на верхней полке и он ещё мокрый. Глазами моргает, словно из темницы вылез, а руками шишки на лбу и носу трёт. Смотрит, сам не знает, что ему делать,— то ли смеяться, то ли реветь для безопасности.

—   С приземлением, космонавт, — приветствуют рабочие.

Бабушка Глебкина, как увидела, что он живой, только с шишками, сразу платок убрала и давай нас опять ругать.

 —  Ну,— говорит, — погодите. Придёт отец домой, таких вам покажет космонавтов! Всем вам будет репетиция.

Глебкина бабушка всегда почему-то, когда нам попадало, называла это репетицией.

А инженер улыбается.

— Нет, — говорит, — он всё-таки молодец. Все перегрузки выдержал. Может, и выйдет из него космонавт!

Футбол с девчонками

Ну, как я жил две смены летом в лагере? Нормально жил. Пионерлагерь у нас — будь здоров! От завода. Всего там настроили, чего хочешь. Стадион со скамейками, вроде трибун. Купальня с вышкой. Ох, и сигали мы с неё! С утра до самого отбоя. По двадцать раз купались, если не увидят. Сам знаешь — погодка была подходящая. Иногда прямо дохнешь от жары. Димка Генченко из нашего класса, по-школьному — Гена-Научпоп, объяснял, что от солнца откололся какой-то кусок и превратился в плазму. Эта плазма повисла над европейской частью земли. Потому и стояла такая африканская жара. И ещё, говорил, спасибо, что глыба сделалась плазмой, а то, если бы упала на континент, то было бы хуже всякой водородной бомбы. Всё бы там начисто— в серый пепел и золу. Понятия не имею, откуда он это взял. Может, и заливал для поднятия своего научного авторитета. Я про это нигде не читал. Я в лагере вообще ничего не читал. Не было времени.