1356

Роланд де Веррек был несчастен. Ему следовало бы бурно радоваться, поскольку успешное завершение его рыцарского обета было не за горами. Он захватил жену и ребенка Томаса из Хуктона и хотя не сомневался, что их можно будет обменять на изменницу, графиню Бертийю де Лабруйяд, он все же колебался, прежде чем схватить их.

Он пошел против основы основ своих романтических идеалов - использовал женщину и ребенка, но сопровождавшие его латники, все шестеро были наняты графом де Лабруйядом, убедили его.

- Мы не причиним им вреда, - уговаривал Роланда Жак Солльер, предводитель этих шестерых, - только используем их.

Захватить их было просто. Члены городского совета Монпелье дали ему еще людей, и Женевьеву с сыном схватили, когда те попытались покинуть город с двумя латниками и слугой в качестве единственной защиты.

Эти трое ныне находились в цитадели Монпелье, но Роланду не было до них дела. Его долгом было добраться до Лабруйяда и обменять своих пленников на своевольную жену графа, так его рыцарский обет будет завершен.

Но все же он почему-то не чувствовал, что ведет себя по-рыцарски. Роланд настоял, чтобы с Женевьевой и ее сыном обращались учтиво, но она ответила на эту любезность с вызывающим презрением, а ее слова ранили Роланда.

Если бы Роланд был более восприимчивым, он заметил бы ужас, скрывающийся под этим презрением, но он почувствовал только нападки и попытался отразить их, рассказывая истории юному Хью.

Он рассказал мальчику легенду о золотом руне, а потом о том, как великий герой Ипомедон изменил свою внешность, чтобы выиграть турнир, и о том, как Ланселот сделал то же самое, и Хью завороженно слушал, в то время как его мать, казалось, относится к этим историям с презрением.

- Так почему они дрались? - спросила она.

- Чтобы выиграть, - ответил Роланд.

- Нет, они дрались ради своих возлюбленных, - заметила Женевьева. - Ипомедон дрался за гордую королеву, а Ланселот за Джиневру, которая, как и графиня де Лабруйяд, была замужем за другим.

Услышав эти слова. Роланд покраснел.

- Я бы не стал называть их любовниками, - произнес он сухо.

- А кем же еще? - спросила она, и в вопросе сквозило презрение. - И Джиневра была пленницей, как и я.

- Мадам!

- Если я не пленница, тогда отпусти меня, - потребовала она.

- Вы заложница, мадам, и находитесь под моей защитой.

На это Женевьева рассмеялась.

- Под твоей защитой?

- Пока вас не обменяют, мадам, - сухо ответил Роланд, - клянусь, что вам не причинят вреда, если в моих силах будет предотвратить его.

- О, прекрати свою глупую болтовню и расскажи моему сыну еще одну историю о супружеской неверности, - она сплюнула.

Так что Роланд рассказал историю, которую считал более безопасной, славную историю своего тезки, Роланда де Ронсесвальеса.

- Он выступил против мавров в Испании, - объяснил он Хью. - Ты знаешь, кто такие мавры?

- Язычники, - сказал Хью.

- Верно! Они варвары и язычники, последователи фальшивого бога, и когда французская армия прошла через Пиренеи, она попала в предательскую засаду язычников!

Роланд командовал арьергардом, и противник превосходил его как двадцать к одному, некоторые считают, что пятьдесят к одному! Но у него был великий меч, Дюрандаль, который когда-то принадлежал Гектору из Трои, и этот великий клинок пронзал врагов.

Множество из них погибло, но даже Дюрандаль не мог сдержать орду язычников, и бедные христиане подвергались опасности быть разбитыми.

Но Роланд также владел и магическим рогом, Олифантом, и он протрубил в него так сильно, что упал замертво, но звук Олифанта привел на поле боя короля Карла Великого, и его великолепные рыцари перебили дерзких врагов!

- Может, они и были дерзкими, - заметила Женевьева, - но не маврами. Они были христианами.

- Миледи! - запротестовал Роланд.

- Не будь смешным, - сказала она. - Ты когда-нибудь был в Ронсесвальесе?

- Нет, мадам.

- А я была! Мой отец был жонглером и глотателем огня. Мы ездили из города в город, собирая монеты, и слушали разные истории, всегда были истории, и в них говорилось, что в Ронсесвальесе баски, христиане, устроили засаду на Роланда.

Они его и убили. Ты притворяешься, что это были мавры, потому что не можешь допустить мысли о том, что твой герой погиб от рук восставших крестьян. И насколько славной была его смерть? Протрубить в рог и упасть замертво?

- Роланд - великий герой, как Артур!

- У него было большего здравого смысла, чтобы не убить себя, протрубив в рог. Кстати, о рогах. Почему ты служишь графу Лабруйяду?

- Чтобы вершить должное, миледи.

- Должное! Вернув эту бедняжку ее свинье-мужу?

- Ее законному мужу.

- Который насилует жен и дочерей своих крестьян, - ответила она, - так почему же ты не накажешь его за прелюбодеяние?

У Роланда не было ответа, он лишь бросил хмурый взгляд в сторону Хью, страдая от того, что подобный предмет обсуждался в присутствии мальчика. Женевьева рассмеялась.

- О, Хью может послушать, - сказала она. - Я хочу, чтобы она вырос порядочным человеком, как и его отец, так что занимаюсь его образованием. Не хочу, чтобы он стал глупцом вроде тебя.

- Мадам! - вновь запротестовал Роланд.