1356

Бог, а не мастер де Бофор, решит судьбу ребенка, и Святой Петр учит нас в своем первом письме к коринфянам, что дитя, рожденной парой, в которой один из родителей — язычник, свято для Господа.

И Святой Августин в священном городе объявил, что родители мертвого ребенка могут найти способ спасти его душу.

— Могут — не значит, что спасут, — рявкнул де Бофор.

— Ты священник? — доктор Люциус проигнорировал де Бофора и задал вопрос Томасу, завернутому в темный плащ.

— Я солдат, — ответил тот и позволил плащу слегка распахнуться, чтобы была видна кольчуга.

— А ты? — доктор Люциус потребовал ответа у брата Майкла, отступившего в один из старых арочных проемов клуатра в попытке отмежеваться от Томаса.

Молодой монах был не рад находиться поблизости от университета и пребывал в дурном расположении духа.

— Ты с ним? — спросил доктор Люциус брата Майкла, указывая на Томаса.

Брат Майкл выглядел встревоженным.

— Я ищу медицинскую школу, — произнес он с запинкой.

— Костоломы и нюхачи мочи дают уроки в Сен-Стефане, — мастер де Бофор хихикнул, а доктор Люциус снова перевел взгляд на Томаса.

— Солдат, говорящий на латыни! — произнес доминиканец с насмешливым восхищением. — Господь будет польщен, но кажется, вернулся век чудес. Разве тебе не следует заниматься убийствами?

— Займусь на досуге, — сказал Томас, — после того, как задам тебе вопрос.

— И как только заплатишь за ответ, — отозвался доктор Люциус, — но пока, — он призвал своих студентов ко вниманию, — хотя у меня нет сомнений, что наш посетитель, — он махнул перепачканной в чернилах рукой в сторону Томаса, — выигрывает споры на полях сражений с помощью грубой силы, он полностью ошибается в этом вопросе.

Некрещеный ребенок обречен на вечные муки ада, и мастер де Бофор покажет почему. Встань, мастер де Бофор, и просвети нас.

Бледный студент вскочил на ноги.

— Мужчина, — заявил он уверенно, — сделан по образу Божиему, но не женщина. Законы церкви в этом вопросе ясны.

Я процитирую Corpus Iuris Canonici в поддержку этого заявления, — но прежде чем он смог продекламировать церковный закон, в коридоре снаружи раздались тяжелые шаги, и голос де Бофора постепенно затих, когда шестеро вооруженных людей в доспехах вошли через арку в помещение для лекций.

Они были одеты в хауберки, поверх которых носили жиппоны с изображением сидящей Девы Марии, все были в шлемах и с копьями.

За ними появились двое мужчин в синих и розовых одеждах городского совета Монпелье, правители города, а потом человек с эмблемой белой розы — Роланд де Веррек.

— Вы нас прервали, — негодующе заявил доктор Люциус, но на латыни, так что никто из вновь прибывших его не понял.

— Вот он, — Роланд де Веррек не обратил внимания на доктора и указал на Томаса. — Немедленно арестуйте его!

— За что? — на этот раз доктор Люциус использовал французский. Едва ли он пытался защитить Томаса, задав этот вопрос, вместо этого он защищал свое достоинство, которое было унижено появлением вооруженных мужчин, и пытался восстановить свой авторитет в помещении для лекций.

— За похищение законной жены другого человека, — ответил Роланд де Веррек, — и за еще более ужасное преступление — ересь. Он отлучен от церкви, и люди его ненавидят. Его имя Томас Хуктон, и я требую, чтобы он был помещен ко мне под надзор, — он сделал знак вооруженным людям схватить Томаса.

Который ругнулся про себя и отступил на два шага назад. Он ухватился за брата Майкла, который все еще таращил глаза на вновь прибывших.

Томас оставил свой меч у Женевьевы, потому что вход в монастырь вооруженным людям был запрещен, но за поясом у него висел короткий нож, и он его вытащил, обхватил левой рукой шею брата Майкла, а острие ножа приложил к его горлу. Брат Майкл издал звук, как будто задыхается, и этот звук остановил городских стражей.

— Отойдите, — сказал им Томас, — или я убью монаха.

— Если ты сдашься без боя, — сказал Томасу Роланд де Веррек, — я попрошу графа Лабруйяда, чтобы обращался с тобой мягко, — он помедлил, как будто ожидая, что Томас опустит нож.

— Взять его, — приказал он стражникам, после того как нож остался у горла брата Майкла.

— Хочешь его смерти? — прокричал Томас. Он плотнее сжал горло юного монаха, и тот взвыл от ужаса.

— Обещаю награду тому, кто его возьмет, — провозгласил Роланд де Веррек, делая шаг вперед. Мысль о награде возбудила студентов, которые с широко открытыми глазами наблюдали за драмой, неожиданно оживившей лекцию по теологии.

Они издали рычание, как охотники, увидевшие добычу, и повскакивали со скамеек, спеша захватить Томаса.

— Он покойник! — заревел Томас, и студенты остановились, опасаясь, что вот-вот брызнет кровь монаха. — Скажи Женевьеве, — прошептал Томас на ухо брату Майклу, — чтобы присоединилась к Карилу.

Женевьева, которой, как женщине, было запрещено входить на территорию монастыря, осталась в таверне с Хью, Галдриком и двумя латниками.

— Господи Иисусе, спаси меня! — выдохнул брат Майкл, и Томас отпустил его и левой рукой толкнул в объятья студентов, а потом побежал налево, в еще один открытый коридор.