1356

— Где-то на севере, — неясно ответил Филипп, — но поэтому мы здесь. Графу нужны все его латники, — всё больше солдат прибывало из темноты, ведя своих лошадей в разрушенный неф. — Можем мы разжечь костер?

— Конечно, — Роланд поспешил вниз по лестнице. — Граф послал вас, потому что англичане выступают?

— Его вызвали в Бурж, и он хочет взять на войну по меньшей мере шестьдесят человек. Ему нужны люди, уехавшие с тобой, — Филипп посмотрел, как слуга бьет кремнем по кресалу, чтобы поджечь пучок соломы. — Ты нашел Бастарда?

— Он в Монпелье, в плену, надеюсь, — Роланд все еще чувствовал слабость, поражаясь тому страху, который поставил его на колени. — Он в Монпелье, — повторил он, — но у меня его жена.

— Ребята порадуются, — сказал Филипп.

— Она под моей защитой, — сухо ответил Роланд. — Я предлагаю обменять ее на графиню.

— Ребята порадуются даже больше, — сказал Филипп.

— Потому что свершится правосудие.

— К черту правосудие, они насладятся, наблюдая за тем, как сучку накажут. О, и кой-какие люди приехали в Лабруйяд. Им нужен ты.

— Кто?

— Священник, — неясно ответил Филипп.

— Как вы узнали, где меня искать? — спросил Роланд, все еще удивляясь тому облегчению, которое почувствовал.

— Мы искали не тебя, — коротко ответил Филипп. — Нам нужен был Жак с его людьми, но мы знали, что вы уехали в Монпелье. У нас есть свой человек в Кастийоне д'Арбизон.

Он владелец таверны, подслушивает разговоры и отправляет нам послания. Он сказал, что Бастард уехал в Монпелье, что значило, что вы последовали за ним. Твой священник тоже его разыскивает.

— Мой священник?

— Тот, который ищет тебя. Возможно, Бастард даже следует за нами. Уж больно он желает отомстить, — Филипп резко замолчал, наблюдая, как Женевьева спускается по лестнице к свету небольшого костра, в котором теперь ярко горели солома и гнилая древесина. — О, милая штучка, — произнес он.

— Я сказал тебе, — напомнил Роланд, — что она под моей защитой.

— Не стоит на многое рассчитывать, если ее муж не отдаст нам графиню, да? А он в Монпелье, как ты говоришь. В любом случае, графу нужны его латники. Английские ублюдки сжигают, грабят, насилуют и убивают. У нас будет настоящая война, чтобы сражаться.

— Будет битва? — спросил Роланд, внезапно поняв, что принимает участие в сражении, где нет правил.

— Бог знает, — ответил Филипп. — Некоторые говорят, что король ведет армию на юг, а некоторые — что нет, а правды не знает никто. Нам всем приказано идти в Бурж, нас ждут там как можно скорее.

— Я выиграл турнир в Бурже, — сказал Роланд.

— Ты увидишь, что война — это другое дело, — отозвался Филипп. — Для начала, никаких маршалов, чтобы остановить убийство. Хотя Бог знает, дойдет ли до битвы. Сейчас наша задача — просто приглядывать за ублюдками.

— А моя — вернуть графиню мужу, — твердо заметил Роланд.

— Он будет этому рад, — сказал Филипп, а потом ухмыльнулся, — как и все мы, — он хлопнул в ладони, чтобы привлечь внимание воинов.

— Мы отправляемся на заре! Отдохните немного! Лошади останутся здесь, если хотите, можете выкинуть пару ублюдков в деревне из постелей. Жан, другой Жан и Франсуа — вы в карауле.

— Моя пленница будет спать в башне, — сказал Роланд, а я буду ее охранять.

— Ладно, ладно, — произнес Филипп с отсутствующим видом.

Роланд едва сомкнул глаза той ночью. Он сидел на каменной лестнице церкви и думал о том, как разрушается мир. По мнению Роланда, существовал правильный порядок вещей.

Король правил, советуясь со знатью и мудрыми служителями церкви, и вместе они вершили правосудие и вели страну к процветанию. Народу следовало быть благодарным этому правлению и выказывать эту благодарность своим почтением.

Конечно, существовали враги, но мудрый король обращался с ними учтиво, и Господь решал исход любых разногласий, как предначертано судьбой.

Это был правильный порядок, но вместо этого мир кишел людьми вроде Жака или Филиппа, жестокими, не выказывающими уважения, людьми, которые грабили, обманывали и гордились этим.

Если англичане выступили, то к сожалению и совершенно очевидно против воли Господа, но король Франции со своими епископами и лордами понесет знамя Сен-Дени, чтобы их уничтожить.

Это был священный долг, прискорбный долг, но к отвращению Роланда, Филипп явно наслаждался мыслями о войне.

— Это шанс заработать денег, — сказал он Роланду за скудным ужином. — Захватить богатого пленника? Лучше всего.

— Или забраться в обоз врага, — хищно добавил Жак.

— Там обычно нет никого, кроме раненых и слуг с вещами, — объяснил Филипп Роланду, — так что ты просто можешь прирезать ублюдков и делать что хочешь.

— И женщины, — произнес Жак.

— О, Иисусе, женщины. Помнишь то сражение у… где это было? — Филипп нахмурился в попытке вспомнить. — Там, где был сломанный мост?

— Никогда не знал, как называется это место. К югу от Реймса, да?

Филип расхохотался от воспоминаний.

— Англичане находились на одной стороне реки, а их женщины — на другой. Я привязал четверых к хвосту своей лошади голыми. Иисусе, это был удачный месяц.

— Он сдавал их напрокат, — объяснил Жак Роланду.