14 дней на любовь

— Но вчера Артемьев уехал, и Ливанов решил, что теперь его никто не ограничивает в действиях, так? Не стал тянуть, позволил всё и сразу, — снова киваю, обессиленно опуская голову. — И я ещё добавил… не знал, что так…

И только сейчас замечаю, что у Фирсова сбиты костяшки на правой руке и выступила кровь. Достаю влажную салфетку и стираю, аккуратно, не спеша, чтобы ему не было больно.

— Можно меня домой? — спрашиваю позволения, а он молча кивает. Называю водителю свой адрес, и он, развернувшись на повороте, едет в направлении съёмной квартиры.

Всё остальное время едем молча. Я отдышалась и, кажется, шея почти не болит, но следы останутся, слишком сильно Ливанов сжимал. Обтёрла руку Романа, позволил, спокойно доверяя мне делать то, что считаю нужным.

— Может, с тобой пойти? — уточняет, пока выползаю из машины на негнущихся от напряжения ногах. — Нехорошо, что будешь одна, — во взгляде тревога и беспокойство — искренне.

— Я не одна. Я с подругой живу, вместе квартиру снимаем. Она уже давно дома, — показываю вверх на окно, в котором горит свет.

— Завтра четверг, не приходи на работу. Считай, что у тебя отгул. С Ливановым я разберусь сам. Больше он даже в твою сторону не посмотрит, — в эту секунду прищуривается, вижу, как дёргается кадык Фирсова, понимая, что сегодняшние побои для Ливанова не являются окончательными.

— Спасибо, — шепчу и стараюсь улыбнуться.

Роман

Как только снял рубашку с Ани, переживая, что она ошпарилась, в момент переключился на налитую грудь в плену тонкого кружева.

Меня накрыло молниеносно, захотелось прикоснуться, почувствовать её на ощупь, ощутить сладкую дрожь в тонком теле. Гладил почти не касаясь, а её тёмно-персиковые соски тут отреагировали на касание острыми вершинками.

Подалась всем телом вперёд, словно приглашая пойти дальше, и я рискнул. Целовал, присваивая нежную девочку и не мог остановиться, оплетая хрупкое тело руками, прижимая к себе настолько крепко, что, уверен, почувствовала адский стояк у меня в штанах.

Пусть знает, как её хочу, как желаю фею почувствовать всю, без остатка. Подмять Анюту под себя и ласкать, чтобы стонала в моих руках, просила не останавливаться, позволила брать.

Почти ослеп и оглох от её близости, от дрожащего в моих руках тела, призывно манящего меня.

Но в секунду оттолкнула и отступила. Видел борьбу во взгляде — с самой собой. Готовая ко мне, но всё же останавливающая себя в порывах. Что мешает открыться? Помнит моё предложение заплатить за ночь с ней?

Несомненно. Именно это.

Идиот. И как теперь вытравить из неё эти воспоминания? Как достучаться до маленького сердечка, которое теперь мне не доверяет, отталкивает?

Остановил себя. С трудом, через силу, скрепя зубами. Но настаивать не стал, чтобы не испугать Анюту своим напором, дать возможность ответить мне по собственному желанию.

Молча протянул рубашку, позволив уйти. Ещё минут десять накручивал круги по кабинету, успокаиваясь.

Самого трясёт. У меня сейчас в голове не колокольный звон, как говорил Кира, у меня там с десяток колоколов звонят одновременно в бешеном ритме так, что от возбуждения в глазах чёрные мушки.

Хочу мою сладкую фею. Всё, теперь точно — только её. Меня от неё срывает, стирает к чёрту все мысли и запреты, остаётся только одно — присвоить.

Немного успокоившись, спускаюсь на парковку, заранее вызвав водителя. Иду не спеша. Слышу какую-то возню и голос мужчины, негромкий, словно полушёпот. Поравнявшись, поворачиваю голову и просто охреневаю.

Леванов прижимает к стене Анюту, сжимая её горло пальцами. Фея почти хрипит, прикрыв глаза, а мужик второй рукой лапает её между ног.

Ярость накрывает мгновенно. Дёргаю мудака за шиворот, оттаскивая от Ани и наношу удары один за одним, не останавливаясь, не позволяя ему закрыться, пока мой зам не падает обессиленным кульком на пол. Закрывается руками, ожидая продолжения ударов, но я жду, пока поднимется, встанет во весь рост.

Чувствую прикосновение, и, повернувшись, сталкиваюсь с янтарными глазами, полными слёз и страха. В этот момент подъезжает служебка, и я почти впихиваю Аню на заднее сидение.

Плевать на Ливанова, который скрючился на земле по-прежнему прикрывая голову, подумаю позже, что делать с этой тварью.

Аня хрипит, всё ещё с трудом старается отдышаться. По щекам стекают слезинки, а тонкое тело заходится мелкой дрожью. Прижать бы сейчас, окутать собой и дать понять, что она в безопасности, но могу сделать ещё хуже, поэтому соблюдаю дистанцию.

Лишь расспрашиваю, а узнав новые подробности, снова закипаю злостью. Артемьев приструнил козла, но как только покинул компанию, Ливанов решил, что запрет больше не действует и решил взять Анюту силой. Видимо, весь год распирало от желания трахнуть коллегу, сдержаться не смог — захотел всё и сразу.

И я ещё со своими поцелуями полез. Если б знал…

Фея сидит тихо, словно мышка, заботливо вытирает кровь с моих рук. Не останавливаю, молчу, пусть делает, если сама хочет, возможно, быстрее успокоится, переключившись на что-то другое.