142 страуса

Он всегда выбирал путь наименьшего сопротивления. Я часто шутила, что, если кто-то положит на табурет рядом с ним сто долларов, а в другом конце бара — тысячу, он возьмет сотню и будет счастлив. Он отвечал, что сто баксов тоже на дороге не валяются и почему бы не забрать деньги, когда они сами плывут в руки. Таков был Девон. В его обществе я отчетливо поняла, что мне таких отношений мало. Мне нужны большая страсть, большая уверенность в партнере, больше, чем просто барный табурет, на котором я так и просижу до самой старости. Я никогда не собиралась связывать с Девоном всю жизнь.

В работе в пожарной команде меня привлекла, кроме прочего, возможность находиться подальше от бойфренда. Сообщая ему об отъезде, я смягчила удар, заверив, что между командировками буду приезжать в город и мы сможем поддерживать отношения, даже если станем видеться лишь время от времени. Но если честно, то уже тогда я надеялась, что мы постепенно расстанемся и окончательный разрыв окажется менее болезненным. Или один из нас найдет другого партнера, и все закончится быстро, словно с раны сорвали пластырь. Не исключено, что без слез не обойдется, зато потом я начну жизнь заново где-нибудь в Монтане. Может, я продавала ранчо, чтобы порвать с Девоном? Он сидел на барном табурете, глядя на меня своими большими голубыми глазами, и ждал ответа.

— Мне надо ехать, — сказала я и, одним длинным глотком осушив стакан, со стуком опустила его на прилавок и поспешила к выходу.

Девон, однако, не оставил меня в покое. Я выскочила из бара, преследуемая им по пятам. Луна еще не была полной, но так ярко освещала вечернее небо, что только несколько самых крупных звезд сияли над головой. Я резко повернулась к нему, теряя равновесие на гравии:

— Чего ты добиваешься, Девон?

— Тебя, — ответил он без колебаний. — Почему тебе так трудно принять мое предложение?

— Ой, ну я не знаю, — саркастически произнесла я. — Может, потому, что я не та девушка, с которой ты сидишь после работы в баре. Не заметь я твою машину, я бы вообще тебя сегодня не увидела, да?

Он опустил плечи и сказал:

— Извини. Я собирался заехать на ранчо, просто… Наверно, мне нужно было отдохнуть. У тебя дома жуткий напряг.

— Да, Девон! — закричала я, в ожесточении вскидывая руки. — Именно напряг! А тебе не приходило в голову, что мне тоже требуется отдых? Может быть, я хочу сидеть с тобой рядом в баре и… — Я презирала свой истеричный тон: не хотелось выглядеть ревнивицей, которая устраивает бойфренду сцену на парковке у бара.

— Не злись, — сказал он, — и не уезжай в Монтану.

— Я должна ехать, — ответила я, шаря в кармане в поисках ключей от машины.

— Почему? — поинтересовался он. — Ты устроена лучше всех, кого я знаю, Таллула. У тебя есть все необходимое — работа, люди, которые о тебе заботятся. Что такого особенного ты хочешь найти в Монтане?

— Тебе не понять, — отмахнулась я.

— Так объясни мне.

Объяснить Девону, что он скучный любовник? Что отсутствие устремлений делает его дружелюбным, но туповатым собутыльником? Что я хочу от жизни большего, чем он способен предложить? Нет. Правда слишком жестока. Я просто развернулась и убежала. Слезы застилали мне глаза, когда я села в пикап и рванула по шоссе, оставив Девона около бара.

В пути я кипела от злости. Если он так сильно меня любит, то почему сидит в баре со Стеллой? Я была обижена и растеряна, но больше всего по дороге в темный дом, где никто меня не ждал, страдала от одиночества и пожалела, что перед отъездом не включила на крыльце свет. Хотя в последние годы мы с бабушкой отдалились друг от друга и разговаривали все меньше и меньше, однако, когда я возвращалась домой, свет на крыльце горел всегда. Вечерами, когда мы ругались, лампочка сияла, как маленький белый флаг. Меня всегда ждали на ранчо, и на следующее утро разногласия предыдущего вечера не упоминались. Мы просто жили дальше. Такой была моя бабушка — столь же надежная и далекая, как пустынное солнце.

Я подумала о последних годах, когда мы работали вместе. Решив не подавать документы в колледж и остаться с ней в пустыне, я предполагала, что она сделает меня партнером. Бабушка всегда проявляла большой интерес к моим школьным занятиям, и я почему-то ожидала, что он распространится и на мою роль на ранчо. Я надеялась, что она научит меня вести бухгалтерию, может быть, доверит мне нескольких клиентов — как минимум будет рада иметь помощницу. Но повернулось все иначе.

Вместо этого я брала на себя все больше и больше обязанностей в загоне, в то время как бабушка оставалась в доме и выходила только помочь мне с тяжелой работой. Она утверждала, что ведет счета и платит налоги, но чаще всего, когда я возвращалась со двора в конце дня, то находила ее сидящей за столом, в заботе в основном не о документах, на которые бабушка лишь бессмысленно смотрела, а о стакане виски. Я спрашивала, что случилось, она отвечала: все в порядке, — но бизнес шел как обычно, так что делами она, видимо, все-таки занималась.