142 страуса

Здесь имелись и другие фотографии: тетя Кристина в старших классах, через ее белокурые волосы просвечивает солнце; такой же снимок дяди Стива, явно не столь свободно позирующего для официального портрета; фото моей мамы, сделанное, вероятно, перед тем, как она бросила школу. В металлической рамке было и мое младенческое изображение. Я вынула карточку и перевернула ее. На обороте бабушка написала мое имя и дату рождения.

Бабушка Хелен не одобрила поступка матери, когда та, будучи еще подростком, забеременела и сбежала в Лос-Анджелес, но и ничего не предприняла, чтобы воспрепятствовать ей. Она ожидала, что дочь вернется на ранчо, когда парень бросит ее с ребенком на руках, что было довольно предсказуемо, но мама оказалась слишком горда.

Рядом с моей фотографией стоял детский портрет старшей дочери тети Кристины, моей кузины Габби, но изображений других внучек не было. Вскоре после рождения Габби дедушка умер от рака, и, судя по тому, что бабушка Хелен больше не собирала снимки родных, в тот год она потеряла не только мужа.

Без дедушки Хэнка она не имела воли в полном объеме выполнять работу на ранчо. Она старела, живя и трудясь в одиночестве. Меньше чем через год после смерти дедушки она забрала меня из Окленда. Я понимала, что бабушке нужна была помощь по хозяйству, но, глядя на подборку фотографий, подумала: может быть, дело не только в этом; возможно, несмотря на весь свой стоицизм, она чувствовала себя ужасно одинокой.

Я завернула каждую фотографию в наволочку и аккуратно сложила их в ящик, написав на боку «Тетя Кристина», чтобы не перепутать с вещами, которые я собиралась отправить в благотворительную организацию «Добрая воля».

С содержимым комода было проще — я сложила все в ящики, особенно не разглядывая, и перешла к стенному шкафу. У бабушки было мало поводов наряжаться, а потому гардероб составляли лишь несколько простых платьев да ковбойские сапоги.

Сняв с перекладины вешалки, я обнаружила старомодный мужской костюм и белое кружевное платье — те самые свадебные наряды дедушки и бабушки. Я провела рукой по лацкану пиджака, проследила пальцем кружевной узор на платье. Ужасно романтично, что после стольких лет наряды, в которых молодые были в тот счастливый день, все еще висели вместе. Я вынула их из шкафа и аккуратно упаковала в коробку, на которой тоже написала тетино имя, радуясь, что могу оставить эти реликвии на хранение надежному человеку.

Бабушка и дедушка были женаты больше тридцати лет, до самой смерти деда. Они переехали в пустыню и вместе переносили немилосердно жаркое лето и суровые зимы, построили с нуля бизнес и вырастили троих детей. Я жалела, что не видела их вдвоем и не имела представления, что это значит — полностью делить свою жизнь с другим человеком. Я не знала примеров долговременных и прочных супружеских отношений. Всех моих друзей растили одинокие матери. Собственно, тетя Кристина и Ной были единственными известными мне лично женатыми людьми, но их связь больше напоминала деловое соглашение, чем романтическую привязанность.

А вот родители Девона сумели сохранить свой брак. Они жили в Викторвилле, и однажды я была у них на ужине. Его мама собирала дурацкие кружки с воодушевляющими надписями и выращивала базилик в горшочке около кухонной раковины. Она пыталась посадить маленький садик на крошечном квадратике земли около их одноэтажного дома, но пустынное солнце беспощадно к растениям — даже кусты помидоров увядали, лишенные тени.

Отец Девона занимался установкой домашней сигнализации, работал по обычному расписанию, а по выходным смотрел футбол. Эти добрые и приветливые люди искренне интересовались жизнью сына — посещали все школьные матчи по бейсболу, в которых он принимал участие, а по всему дому были развешены его фотографии в рамках. Родители все еще настаивали, чтобы раз в месяц отпрыск приезжал к ним на ужин. Так что Девон, в отличие от меня, знал, что такое иметь семью.

Я переживала, что во мне есть какой-то изъян и я не способна любить по-настоящему. Меня вырастили женщины, которые, кажется, никогда не испытывали никаких чувств, — сначала мама, потом бабушка Хелен. Возможно, это наследственное. Между нами не было близости, а потому я не понимала той степени интимности, которую предполагает брак. Однако вот ведь тете Кристине удалось найти подходящего спутника жизни, а значит, делать выводы о моих врожденных недостатках еще рано. Но одно я знала точно: я пока не готова остепениться и завести собственную семью.

Когда я закончила паковать вещи из бабушкиной комнаты, день уже клонился к вечеру. Сняв со стены картину, я положила ее к ящикам, предназначенным для отправки в благотворительную организацию. Как только мне починят пикап, я сделаю несколько наездов в город, чтобы отвезти вещи для раздачи нуждающимся. Со сложенными в ящики пожитками комната, покинутая бабушкой Хелен, — бесформенная черная пещера, которую я обычно на цыпочках обходила стороной, — наполнилась совсем другим содержанием: это было уже не жилище бабушки, а просто спальня, ничем не отличающаяся от остальных.