15 000 душ

Перед подиумом стоял молодой человек. Подиум возвышался у него над головой: молодой белокурый парень. На этом алом фоне он казался бледным. В глаза бросались прежде всего крупные крылья носа. На нем была белая рубашка без галстука. Клокман спокойно смерил его взглядом знатока: этот сдюжит! Кожа у него на лице была чистая, адамово яблоко — крепкое. Только вот зачем он побрился утром?

Толпа взревела. Родители приподняли детей. С трибун полетели вниз брошюрки и оторвавшиеся пуговицы. — Клокман бросил на героя заговорщицкий взгляд, но тот отвернулся. С Палеком, который ободряюще на него посматривал, он и подавно старался не встречаться взглядом.

— Когда собираешься прославиться, всегда нервничаешь, правда? — сказал Клокман. Он подошел к молодому человеку и как-то неловко похлопал его по плечу.

Выпирающие ключицы.

— Вы же знаете, — пробормотал Палек вместо приветствия, — мы полагаемся на вас. Не осрамите нас. Мы заплатили вам уйму денег! Надеюсь, вы не станете злоупотреблять нашим доверием. Ничего, справится, — сказал он Клокману.

Палек выпятил подбородок, напряг шею.

— Слишком молодой, — ответил Клокман и подмигнул герою, — но это может быть и огромным преимуществом.

— Так всегда бывает! — Он глянул себе под ноги. Герой опустил голову. Наверное, от волнения он просто не знал, на кого смотреть. Грудь у него была впалая. Палек приблизился к нему вплотную. Теперь он походил на крестного отца, правда, вид у него был не такой торжественный.

— Смелей, — сказал Клокман, понимая, что чувствует сейчас герой, — лучше вообще ни о чем не думать.

Тот отпрянул от Клокмана.

— Вы довольны тем, как все организовано? — Палек спросил просто для формы.

— А куда подевался арбитр? — ответил вопросом на вопрос Клокман. Его взгляд скользнул по подиуму и натянутым канатам, которыми тот был огражден.

— Вы его не видите? — Палек, держа в руке очки, — видимо, стекла запотели, — указал на толстяка, который только что занял свое место на подиуме. Стул целиком скрылся под его задом. Сейчас он смотрел на них; его сытая рожа приобрело строгое выражение.

— Абсолютно надежный человек, — сказал Палек, — отставной полицейский.

На подиум вынесли драпированный белой тканью пюпитр и поместили его посередине. Справа от него установили вращающееся зеркало на двух стойках, украшенных пестрыми лентами.

Тут призывно протрубили в горн, торжественно грянули фанфары! Палек вытянулся по струнке. Публика отхлынула. Осела. Съежилась как больная десна.

Герой побелел как снег.

Клокман лишь расслышал, как тот невнятно пробормотал: «Гонорар полагается после, да?»

— Конечно, будьте уверены.

Горн заливался все пуще, захлебывался от восторга: фанфары! Трубы загудели сильнее и, между нами говоря, сипловато, и под возгласы, аплодисменты и топот ног на трибунах стайка девушек в белых костюмах вынесла раздувавшийся транспарант. На головах у них были венки. Они развернули транспарант и растянули его над подиумом.

В тот же миг появились марширующие строем мальчики в спортивных трусах. В руках у них были одноразовые станки для бритья высотой в человеческий рост, с рифлеными ручками и блестящими лезвиями. Палек захлопал в ладоши.

— Это ваша идея, господин директор? — шепнул ему Клокман. — Со спортивными трусами?

Мальчики выстроились в ряд. — На транспаранте, который уже закрепили над подиумом, — девушки расположились сбоку, симпатично сбившись в симпатичные группки, — красовалась надпись:

        МИРОВОЙ РЕКОРД
ПО НЕПРЕРЫВНОМУ БРИТЬЮ!

Заиграли туш. Мальчики преклонили, как знамена, и опять подняли огромные станки для бритья. Снова туш!

Как часто Клокману доводилось присутствовать на подобных церемониях. И все же в такие патетические моменты его всегда охватывало волнение. Возможно, всему виной была его чувствительность? Кто-то западает на духовую музыку. Кто-то на машины — или шампуни. В конце концов, этим он зарабатывал себе на жизнь. Может, в этом дело. Или в жалости?

Слава быстро увядает.

Лицевые мышцы у Клокмана напряглись, щеки вспучились, как будто от напряжения. Они не просто округлились, а раздулись до предела: сейчас начнется?!

Палек зачарованно смотрел на подиум. Девушки! Гигантские бритвы! Публика гудела.

— Вперед, дружище! Уже пора! — Он обернулся и посмотрел на героя, который непроизвольно отпрянул.

— Теперь ваш выход.

Герой поднял руки и прижал их к груди.

— Только не надо делать вид, будто вы ничего не знали! — Палек повернулся лицом к Клокману: «Нет, вы только посмотрите!»

— Никто ведь не собирается пригвоздить вас к кресту, — дружелюбно добавил он, обращаясь к герою, и ободряюще мотнул головой в сторону подиума.

За этим последовал тычок под ребра. И легкий пинок вдогонку. Это герою от самого Палека перепало!

— Ломаться вздумали! Знаем мы эти штучки, дорогуша, — сказал он. — Вам нужно побороть животные инстинкты!

Ступени. Герой неуверенно шагнул. Зрители притихли.

Палек поправил пиджак: «Ну, вот видите!»

И действительно: стоило поднажать, как парень выскочил на подиум, сорвал с себя рубашку, приосанился и стал намыливаться, быстро орудуя помазком.