1632

Офицеры не отреагировали на это резкое замечание. Частично, от того, что это была правда, но в основном — потому, что одергивать Валленштейна было себе дороже. Богемский генерал — хотя термин "военный подрядчик" подошел бы лучше — мог стерпеть дискуссию, спор, даже ссору, но с офицерами не уважавшими его главенство он был скор на расправу. И в том что касалось "скорой расправы", Валленштейн тоже не думал, как солдат — его душа была душой убийцы, а не дуэлянта.

— Неважно, — властно заявил он, — какой бы там ни была причина — некомпетентность, нехватка людей, или, как я подозреваю, то, что американцы знают что-то, чего мы не знаем — пусть это выясняют испанцы, а не мы.

Его офицеры кивнули в унисон. Этот коллективный жест вобрал в себя всё: удовлетворение наемников, собравшихся получить свои деньги, и пусть умирают другие.

Валленштейн снова склонился над столом и снова широко развел указательные пальцы.

— Испанцы, крупными силами, идут на Айзенах. Пикколомини, вы проводите убедительную демонстрацию на Зуль. Этого будет достаточно, чтобы оттянуть всё значительное сопротивление. И тогда…

Он отвел пальцы и хлопнул по карте ребром правой ладони.

— Хорваты — прямо через чащу леса. Охотники, которых мы наняли, заверили меня, что там есть хорошая тропа, идущая через ненаселенную местность. Хорваты выйдут на расстояние удара даже раньше, чем их обнаружат. И им не сможет преградить путь никто, кроме городских констеблей.

Он наклонился над столом, вытащил карту поменьше и положил ее поверх большой.

— Вот, — сказал он, указывая. И кивнул Галласу, которому подчинялась хорватская легкая кавалерия. — Убедитесь, что хорваты поняли. Главный удар должен прийтись сюда.

Галлас посмотрел на указанное место на карте. Это была очень хорошая, детальная карта городка — теперь уже небольшого города — называвшегося Грантвилль. Ее составили на основании дюжин шпионских докладов за последние несколько недель.

Галлас слегка нахмурился.

— Не сам город?

Валленштейн кивнул.

— Нет. О, разумеется — убедитесь чтобы порядочного размера конный отряд погромил и город — так хорошо, как только сможет. — Он коротко кашлянул. — Если они сумеют зарубить пару евреев — тем лучше. Но главный удар должен прийтись сюда.

Он подался назад и снова встал прямо.

— Кардинал Ришелье может нести чушь о деньгах, банкирах и еврейских финансовых чудотворцах. Но сердце Соединенных Штатов находится там. Я пришел к этому выводу на основании всех докладов. Именно там — это новое змеиное гнездо и именно там оно производит своих отпрысков.

Он снова наклонился и повторно указал своим дьявольским пальцем.

— Здесь. Сжечь всё дотла. Всех убить, всех зарезать. Даже собак если они там есть.

Когда раздался его собственный хохот, он был таким же грубым, как и смех его офицеров.

— Кто их знает? А вдруг это замаскированные евреи?

Глава 50

— Мне это не нравится, — проворчал Густав Адольф негромко. Он слегка помахал в воздухе письмом, которое сжимал в своих толстых пальцах. — Абсолютно не нравится.

Он поднял глаза и впился глазами в Торстенссона.

— Леннарт, ты можешь придумать хотя бы одно правдоподобное объяснение, почему Бернард начал такой маневр? Так далеко на юг?

Молодой генерал артиллерии хотел было начать какое-то саркастическое замечание типа "он хотел полюбоваться своим отражением в Женевском озере", но сдержался. Он чувствовал, что король был здорово обеспокоен. Леннарт кивнул в сторону письма в руке Густава.

— А у Акселя есть какие-то идеи по этому поводу?

Густав покачал головой.

— Нет, но он беспокоится, это очевидно.

Стоя на стенах земляного укрепления, которое шведы построили там, где речка Редниц втекает в Нюрнберг, Торстенссон повернулся и вгляделся на северо-запад. Король скопировал его движение. Оба мужчины напряженно пытались представить себе рельеф Рейнланда. О чем только думал Бернард Саксен-Веймар? У него не было никаких логических оснований для того, чтобы отвести войска так далеко на юг, до самого Кельна.

* * *

Их взгляды скользнули по огромному комплексу укреплений, окружавших город, но и король, и его генерал не остановились на этом зрелище. В большинстве своем там были грубо сооруженные земляные укрепления, и большинство из них были новыми. Как и тот редут, на валу которого они стояли — всё это было наспех построено за последний месяц.

Как только он вошел 3 июля в город, Густав мобилизовал жителей Нюрнберга на земляные работы для постройки этих укреплений. Горожане совершенно не жаловались на такое принуждение. Нюрнберг был в союзе с королем Швеции, и они были почти в экстазе от вида того, что король выполняет свое обещание: Нюрнберг не станет ещё одним Магдебургом.