1632

Теперь усмехнулся Майкл. Ребекка не понимала почему, но она ощущала, как напряжение уходит из комнаты — и у нее, и у других.

Улыбка Бальтазара было довольно теплой, когда он повернулся к Маккею.

— Но они также те люди, которые дорожат своими законами и принципами. Как вы уже, наверное, поняли, они не питают уважения к титулам и знатности. Из того, что моя дочь говорила мне, они являются самыми заядлыми республиканцами со времен древних греков.

Бальтазар развел руками, как бы демонстрируя очевидность.

— Вот почему, я думаю, их инстинктивной реакцией было защитить нас, вместе с нашими ценностями. Они увидели, что нарушается закон. Их закон, а не короны.

Еврейский врач кинул на Майкла еще один взгляд, указывая на него пальцем.

— Спросите его, Маккей, спросите его снова, но не 'почему'. Просто спросите: вы хоть на мгновение задумались, прежде чем начали действовать?

Маккей посмотрел на Майкла. Американец усталым жестом снял руки с бедер. Но в его больших сжавшихся кулаках усталости не было.

— Я не знаю, что за мир вы, здешние люди, создали здесь, капитан Маккей, — прорычал Майкл, — Но мы не будем его частью. Никогда, вы меня понимаете? Там, где хватит наших сил, закон будет выполняться. Наш закон.

— И как далеко вы собираетесь распространять его? — спросил Маккей.

Ответ Майкла был мгновенным.

— Насколько сможем.

Маккей откинулся на спинку кресла.

— Позвольте, несколько вопросов. Вот первый.

Он указал на револьвер на бедре Майкла.

— Ваше оружие действительно так хорошо, как думаем мы с Ленноксом?

Майкл взглянул на свое оружие.

— Из винтовки я могу попасть в дюймовый круг на двести ярдов. На триста ярдов чуть с меньшей точностью. И я у нас я не лучший стрелок, стрелял не часто.

Он посмотрел в окно, как будто изучая город.

— Кроме того, есть многое другое, что мы можем сделать.

Майкл перенес свои глаза обратно на Маккея. Синие и холодные.

— Ваш следующий вопрос, — потребовал он.

Маккей мотнул головой, указывая на потолок, намекая на вышерасположенную комнату.

— Там наверху, целое состояние, Майкл. Оно принадлежит королю Швеции, но он уполномочил меня распоряжаться им, как я посчитаю нужным. Встанете ли вы за плату под знамена короля?

— Нет. — Густо синие и ледяные глаза. — Мы не наемники. Мы будем бороться под нашими собственными знаменами, и никакими другими.

Маккей погладил бороду, размышляя.

— Не могли бы вы принять участие в нашем альянсе, тогда? — И торопливо: — Это не обязательно должно быть что-то очень формальное, вы понимаете, просто соглашение между джентльменами. Теперь у меня есть средства, и я мог бы покрыть расходы…

Молодой шотландец вскочил и подошел к окну. Он сжал свои кулаки на мгновение. И в его зеленых глазах появился тот же блеск, что и у Майкла.

— Думайте о нас, что хотите, американец. Но я лично получаю удовольствие не больше, чем вы, в том, что фермеров и их детей убивают, а женщины подвергаются мерзкому насилию.

Его правый кулак разжался, и палец обвиняюще указал через окно на север.

— Звери Тилли все больше наполняют Тюрингию. Они будут захватывать крупные города в ближайшее время, а затем грабить сельскую местность, как саранча. Я не могу остановить их с моими несколькими сотнями кавалеристов. Но…

Его глаза остановились на револьвере Майкла. Внезапно Майкл громко хлопнул в ладоши.

— А, так вы про такой альянс! — воскликнул он. Майкл улыбался от уха до уха. Выражение добродушия на его лице после недавней свирепости, было как яркое солнце.

— Конечно, Александр Маккей. Такой альянс мы принимаем.

* * *

Менее чем через минуту Майкл вышел на улицу, где десятки его шахтеров дружелюбно болтали с шотландскими кавалеристами. Маккей шел рядом с ним. Вокруг собралась большая толпа, в основном школьники, который последовали за шотландцами в город.

Ребекка, наблюдая через окно, увидела, как губы Майкла шевелятся. Она не слышала слов, но знала, что он обращался к шахтерам. Мгновением спустя, толпа на улице бурно ликовала и хлопала в ладоши. Джули Симс и ее группа поддержки вновь начали этот странный небольшой танец. И вновь школьники ответили ревом распева.

Два-четыре-шесть-восемь!

За кого хвалу возносим?

За шотландцев! За шотландцев!

Пение было достаточно громким, чтобы быть услышанным через окно. Даже более чем громким. Какое странное это их пение, подумала Ребекка, хотя она и не могла отрицать его хриплого очарования.

Когда чирлидеры начал заводить толпу другим распевом, она была полностью озадачена.

Нахмурившись, она повернулась к Джеймсу Николсу. Доктор, стоя на ногах и глядя в окно, хлопал в ладоши в такт пению и бормотал одни и те же странные и бессмысленные слова себе под нос.

— Пожалуйста, — попросила она, — объясните мне. Что это значит, точно? — Ее губы неуверенно выдавили незнакомые слова. — На Висконсин! На Висконсин!

Врач усмехнулся.

— Это означает, юная леди, что эта кучка самодовольных хулиганов готовится к уроку истории. В преддверии, так сказать.

Он повернулся к ней, все еще улыбаясь.