1712 год – новая столица России

Шведы хорошо усвоили урок, преподнесенный им в России. В конце XVIII столетия шведский кадетский корпус принимал делегацию русских гардемаринов. Наши соотечественники сильно удивились наличию в шведском корпусе множества мастерских, где будущих офицеров обучали ремеслу столяров, слесарей, резчиков по дереву, переплетчиков, оружейников, золотых и серебряных дел мастеров и прочим неморским профессиям. На вопрос одного их русских гардемаринов, для чего это делается, получили ответ:

«Во время войны может случиться, что иной офицер попадет в плен. И чтобы не унижаться и не выпрашивать себе кусок хлеба, всякий шведский офицер должен хорошо знать какое-нибудь ремесло. Тогда во всякой стране, куда бы ни занесла его война, он сможет собственным трудом добыть себе содержание до освобождения из плена».

Однако были в шведской армии и такие, кто, кроме как воевать, ничего больше не умел и, более того, считал ниже своего достоинства (особенно офицеры) заниматься чем-то другим.

Эта категория всецело зависела от того денежного содержания, которое присылал шведский король, а средства поступали с большим опозданием, нерегулярно, и русским пришлось кормить шведов за свой счет. Государь Петр Алексеевич оказался рачительным хозяином и не хотел, чтобы шведы ели русский хлеб бесплатно. В своем письме-предписании, направленном из Гистроу в Москву в декабре 1712 г., он указал: «Шведам полонным, которые есть на Москве и в других губерниях, велите работать, чтоб они не даром кормовые деньги брали…»

В Петербург пленные прибывали либо из Финляндии, либо из внутренних губерний России, где находились на различных хозяйственных и строительных работах. Большая часть их трудилась на строительстве сооружений на острове Котлин, на предприятиях Адмиралтейства, на каменной отделке бастионов Петропавловской крепости. В 1712 г. пленные шведы вместе с монахами Александро-Невского монастыря и русскими солдатами прокладывали Невскую першпективу – будущий Невский проспект. В том же году пленные шведы начали строительство мазанкового Гостиного двора на Троицкой площади.

Большинство пленных в Санкт-Петербурге проживали в казармах, построенных неподалеку от объектов, на возведении которых работали. В одной казарме содержалось по 20–30 человек.

Шведы, занятые на работах, где не требовался квалифицированный труд, обеспечивались хлебным и соляным (2 фунта соли на одного человека в месяц) жалованьем. Размер хлебного жалованья шведов-мастеровых был на 17 кг ржаной муки в месяц больше, чем у их товарищей по плену, трудившихся разнорабочими. Хлебное жалованье пленным отпускалось регулярно в надлежащих размерах. Кроме того, пленным солдатам и унтер-офицерам выплачивалось денежное жалованье в виде кормовых денег, по одной копейке на человека в день. Для военнопленных шведских офицеров были установлены следующие размеры «поденного корма»: подполковникам, майорам и провиантмейстерам – 4,5 копейки в сутки, капитанам и поручикам – 2,5 копейки, всем остальным обер-офицерам – 1,5 копейки. Для того чтобы определить, много это или мало, можно привести цены на ряд продуктов того времени в России. На 1 копейку можно было купить 40 куриных яиц, или 6 цыплят, или 4 зайцев, а за 7–8 копеек – молодого барана. Надо заметить, что цены в Петербурге были выше.

Раненых пленных шведов лечили в госпитале за государственный счет. Там они получали фунт ветчины на четырех человек и каждый по 146 г крупы и 818 г сухарей в сутки; кроме того, через доктора им выдавались еще пиво, уксус и хлебное вино. По их просьбе пленным вместо сухарей стали выдавать муку для выпечки свежего хлеба.

Часть захваченных пленных содержалась в Шлиссельбургской крепости и на адмиралтейских Каторжных дворах, при этом пленники, как и их охранники, получали одинаковое хлебное и соляное жалованье.

Если пленные из нижних чинов шведской армии в целом были удовлетворены хлебным и денежным довольствием в России, то офицерам денежного довольствия не хватало, чтобы вести привычную жизнь. Многие из них нуждались в дополнительных средствах. Например, попавший в плен в период Гангутского морского сражения 1714 г. контр-адмирал Н. Эреншёльд вынужден был одолжить 100 рублей «на карманные расходы» у светлейшего князя Меншикова. И это несмотря на то, что обедал за царским столом и получал у русского царя жалованье русского вице-адмирала – 2160 рублей в год. Впрочем, в декабре 1717 г. его уличили в шпионаже, отправили из Петербурга в Москву и отлучили от царского стола.