175 дней на счастье

Леля поднялась со своего места и направилась к сцене. Голова ныла несильно, но все же Леля не могла смотреть на яркий свет, поэтому задержала взгляд на темном деревянном полу. Когда рядом с ней остановились чьи-то ноги, Леля, заинтригованная тем, кто же все-таки играет Медведя, подняла голову и увидела перед собой высокого Сережу Воробьева. Насколько Леля успела узнать его, Сережа был сдержанным, как Илья, но если от Ильи веяло целеустремленностью и увлеченностью будущим, что объясняло его отстраненность и легкую занудность, то Сережа был холодным и очень резким, почти грубым.

Директор сел в кресло в первом ряду и открыл сценарий.

– Леля, возьми что-нибудь в руки, – сказал он. – Медведь случайно толкает Принцессу, а у нее в руках цветы, она их роняет. Ну что-нибудь возьми… Да вот учебник сгодится.

Несколько раз Леле и Сереже пришлось отрабатывать естественное столкновение, потом они перешли к репликам. Из-за усиливающейся головной боли Леля не могла говорить внятно и громко, только шептала что-то под нос.

– Да она нам все испоганит, Сергей Никитич! – не выдержав, крикнула Маша из-за кулис. – Почему мы вообще должны с ней возиться? Давайте выберем другую Принцессу!

– Поддерживаю абсолютно! – отозвалась Лера.

Ребята согласно загудели. Леля стояла, держа спину прямо и, несмотря на боль в глазах, глядела прямо перед собой, не в пол. Ее первым порывом было бросить учебник в Машу, как шептал оживившийся гаденький клоун внутри ее, и выйти из зала, послав всех подальше. Но потом она посмотрела на пухлого и круглого, как шарик, хмурого Диму Косицына с картонной короной на голове и вспомнила Короля из пьесы. Он так и продолжал оправдывать свое поведение дурной наследственностью. Леля нашла глазами Сонечку. Она хоть и смотрела по-доброму, но без жалости, а со строгостью, будто говорила, что вот он тот момент, когда можно круто повернуть все и пойти к людям, а не бежать от них со злобой… И Леля расслабила кулаки, которые до этого сжимала.

– Так, ребята! – начал было Сергей Никитич.

Он поднялся с кресла, встал лицом к старшеклассникам и хотел что-то еще добавить, но Леля его перебила. Собравшись с силами и стараясь не обращать внимания на головную боль, она громко сказала:

– Я очень постараюсь. Я не хочу вас подвести.

7

Следующие несколько дней выдались для Лели тяжелыми. Провалявшись два дня с мигренью, она поспешила вернуться в школу. Приходилось надолго оставаться после уроков, чтобы репетировать. Поначалу игра на сцене давалась Леле тяжело, она не могла добиться раскрепощенности. Сложна была и роль. Леля совсем не походила на Принцессу и никак не могла ее понять. Директор все время твердил: «Нет, вот здесь тебе нужно чуть мягче сказать! А тут не делай резких движений! Посмотри в его глаза нежно, как будто он маленький щенок…» Но дело продвигалось медленно.

Не лучше обстояли дела и дома. Обиженная на отца, Леля, придя из школы, сидела до позднего вечера в своей комнате, игнорируя жалостливые просьбы тети Тани присоединиться к ним за ужином. Это злое безнадежное молчание каждый раз доводило Лелю до слез. Она хотела помириться, но терялась в догадках, как это сделать. Признаться в том, как ее ранило, что отец начал новые отношения, и как ей не хватает родительского внимания, Леля считала постыдным и совершенно ненужным. А без двух упомянутых выше признаний разговор не имел бы никакого смысла и силы.

Андрей Петрович с грустью смотрел на красноречиво запертую дверь дочери, но, занятый проблемами на работе, не находил в себе сил на то, чтобы понять Лелю. Считая, что делает для дочери все, он не мог объяснить ее поведение ничем другим, кроме как капризами, которые лучше игнорировать. Ему, конечно, было неловко из-за за того, что дочь таким сумбурным образом узнала про Аню, но это, по его мнению, не играло никакой значительной роли в поведении Лели. Она так стойко пережила их развод, что наверняка причина ее капризов в чем-то другом. В чем? На этот вопрос у Андрея Петровича не было ответа, потому что последние несколько лет Леля отдалилась от него, и он понял, что совсем не знает ее.

Но все же, желая восстановить тот мир, который был в их доме до развода, Андрей Петрович сказал Леле утром в столовой во время завтрака:

– Было бы предпочтительнее, если бы ты пришла домой к ужину.

Он хотел таким образом сказать Леле, что хочет помириться, что просит прощения, что он ее любит, но, видимо, послание было недостаточно ясным, и Леля огрызнулась:

– У меня и свои дела есть, между прочим.

Андрей Петрович, само собой, не стерпел грубости и пообещал Леле, что если она и дальше будет игнорировать ужины, то он заставит тетю Таню повесить на холодильник замок, чтобы Леле неповадно было. Леля съязвила, что не имеет ничего против голодной смерти. Андрей Петрович ушел на работу злой.