175 дней на счастье

Ветер дул пронзительный, острый. Леля закуталась в короткую куртку и втянула голову в плечи – шапку она вчера не надела. И тут Леля увидела Илью и его мать.

– Здравствуй, Леля! – улыбнулась Алена Александровна. – А где же твой друг?

– Друг? – Леля растерялась, потому что зачем-то смотрела только на Илью. У него мило покраснел нос. Потом она поняла, что речь о Филе: – А! Да он дома, а я не из дома иду…

Леля старалась не подходить близко, чтобы Илья и его мама не учуяли перегар.

– А мы домой! Илюша вот из школы возвращался, я вышла прогуляться и встретила его. Ты ведь тоже из школы! Что я в самом деле… Хочешь чаю? Моя мама вкусного варенья прислала.

Леля, не зная что сказать, бросила взгляд на Илью. Что он думает? Может, он и не хочет, чтобы она принимала приглашение его общительной матери.

– Вишневое, вообще не оторваться, – вежливо отозвался он.

Леля хотела отказаться. Ей было стыдно за перегар, который Илья и Алена Александровна в любой момент могли учуять. Да и зубы она еще не чистила, а под глазами, кажется, тушь осыпавшаяся. Но потом Леля подумала, что дома ее ждет рассвирепевший отец, на которого она пока не хотела смотреть, и согласилась.

Квартира у семьи Ильи была маленькой: проходы узкие, потолки низкие, – но по-домашнему уютной. Такая теплая атмосфера, которая, казалось, переплелась со стенами, обычно бывает только в тех домах, где семья живет дружно.

– Проходите на кухню, я пока переоденусь, – сказала Алена Александровна. – Илюш, чай поставь, пожалуйста, и позаботься о гостье.

Кухня была меньше ванной комнаты в Лелином доме. Квадратное помещение, в котором едва уместились маленький деревянный стол и два стула.

Зашумел чайник. Илья оперся спиной о кухонный гарнитур и растерянно посмотрел на Лелю.

– Садись, пожалуйста. – Он указал на стул.

Леля внимательно оглядела одноклассника. Одет он в брюки и белую рубашку. Только пиджак Илья снял и повесил на спинку стула, на котором как раз Леля сидела. До нее долетал легкий аромат мужского парфюма.

– Классная тебя сегодня потеряла, даже твоему отцу звонила, – сказал Илья, внимательно вглядываясь в Лелино лицо. Ей вдруг стало особенно стыдно за засохшую у глаз тушь, за немытые со вчерашнего дня волосы, за мятую одежду. – А ты нормально вообще? Ничего не случилось?

– Да-да, нормально. Как у твоей мамы здоровье?

– У мамы? – Илья растерялся из-за резкой смены темы. – А, ты про тот случай? У нее был не лучший период в жизни, но сейчас все хорошо.

– Сейчас все просто прекрасно, – сказала Алена Александровна, входя в кухню.

– Мам, садись! – Илья достал стул из-под стола.

Выключатель электрического чайника щелкнул. Илья достал три большие кружки и положил в каждую по чайному пакетику.

– Мне покрепче, – хрипло попросила Леля.

Не оборачиваясь, Илья кивнул.

– Какая у тебя роль в пьесе? – спросила Алена Александровна.

– Я не хочу участвовать.

– Да ты что! А почему?

Леля пожала плечами. Как объяснить, не вдаваясь в неприятные подробности, которые Илья явно не раскрывал беременной матери, Леля не знала. Илья поставил на стол две чашки. Леля потянулась к своей и смутилась, случайно задев локоть Ильи своим локтем.

Стула было только два, это Лелю удивило. А где сидит отец? Илья стоя сделал пару глотков. Леля тут же пожалела, что он не сел рядом.

– Варенье действительно очень вкусное! – Леля зачерпнула полную ложку, а затем бросила взгляд на Илью и, увидев, что он тоже как-то странно смотрит на нее, смутилась.

Медленно отпивая чай, Леля оглядывала кухню. Никаких фотографий, только на холодильнике висят несколько магнитов из Крыма и Сочи. И хотя вся обстановка говорила о том, что ремонт делали давно, все поверхности кухни дышали чистотой и аккуратностью.

Приятно, размеренно тикали часы, висящие над обеденным столом.

Разговор шел легко. Алена Александровна относилась к тому приятному типу людей, которым всегда есть о чем поговорить с любым человеком, причем разговор этот сводился не к пустой болтовне или сплетням, а к вещам близким каждому и о которых ее собеседнику приятно поговорить. Илья по большей части молчал и пил чай, но к концу вечера он поддержал шутку мамы и развеселился. Улыбался он, как отметила Леля, славно: у него преображалось лицо, уходила напряженность из губ и взгляда, и как-то особенно по-детски поднимались уши.

Зачерпнув из розетки последнюю ложку варенья, Леля вдруг ощутила, что ей спокойно и хорошо. Она впервые почувствовала себя в безопасности. Пол под ногами наконец ощущался крепким и твердым, страх, что земля расколется, показался далеким, смешным.

Леля случайно бросила взгляд за спину Алены Александровны на окно:

– Смотрите, снег пошел! – Леля вскочила и подбежала к огромному подоконнику, занимавшему чуть ли не половину кухни.

– Первый в этом году. – Илья встал рядом.

В небольшом пространстве кухни они застыли, освещенные уличным фонарем, наклонив туловища так, будто вот-вот соприкоснутся плечами. Но все-таки не соприкоснулись.

5

Как только Леля вошла, ее накрыл, как цунами, голос отца:

– Ольга, сюда подойди.