1812. Фатальный марш на Москву

В начале октября Наполеон отдал спешные приказы переоснастить военные склады. Одним из ответственных за данный вопрос оказался и Стендаль. «Они ждут чудес», – жаловался он коллеге, принимаясь за дело, вдобавок к чему выразил желание быть посланным в Италию{726}. И все-таки в Смоленске удалось создать существенные запасы, безусловно, позволявшие прокормить Grande Arm'ee в течение некоторого периода. Но если брать в расчет всю зиму, то их хватило бы не более чем для дивизии, а уж о реалистичности затеи поставить на зимние квартиры в городе хотя бы один целый корпус вопрос вообще не вставал.

Даже более серьезным ударом по планам Наполеона стали вести, принесенные Амеде де Пасторе, назначенным им интендантом Белоруссии с базой в Витебске. Пасторе создал там военный склад, способный обеспечить на протяжении зимы поддержку одному корпусу, и Наполеон уже сделал выбор в пользу 4-го корпуса принца Евгения. Но после падения Полоцка русские продвинулись по Двине и выбили из Витебска Пасторе с его малозначительным гарнизоном.

Словно и того было мало, не порадовал императора французов под Смоленском и генерал Бараге д'Илье, отправленный с дивизией навстречу Наполеону по предполагаемому маршруту отступления через Медынь к Ельне. Вместо Наполеона французы столкнулись с основными силами Кутузова, в результате чего одна из бригад под началом генерала Ожеро, насчитывавшая 1650 чел., угодила в окружение у села Ляхово и была вынуждена сложить оружие.

Пока колонны его тащились к Смоленску из Вязьмы, Наполеон сам видел, как тают силы. Оценки численности его войск в Смоленске сильнейшим образом разнятся между собой, но в большинстве своем источники сходятся в одном: с момента оставления Москвы тремя неделями ранее он потерял по крайней мере 60 000 чел., а потому под его знаменами оставались не более 40 000{727}. В это число входили и несколько тысяч безлошадных, а потому практически бесполезных кавалеристов. «Лошади, лошади и еще раз лошади, хоть для кирасир, драгун или легкой кавалерии, хоть для артиллерийских орудий и зарядных ящиков, – вот самая громадная из наших сегодняшних нужд», – писал Наполеон Маре в Вильну 11 ноября{728}. В тот же день он услышал о несчастье, постигшем его пасынка.

Он велел принцу Евгению сойти с главной дороги у Дорогобужа и двигаться по более или менее прямой линии на Витебск. После дневного перехода корпус достиг узкой речушки Вопь, шириной на том участке, наверное, не более пятнадцати или двадцати метров, и саперы приступили к строительству моста через нее. Но сотворить нечто путное из подручных материалов возможным не представлялось, а потому мост рухнул. Весь 4-й корпус к тому времени подтянулся и остановился, образовав трехкилометровую змею из ожидавших окончания ремонта переправы солдат. Пока они терпеливо стояли под снегом, трясясь от холода, казаки Платова успели подвезти и отцепить от передков пушки, после чего принялись обстреливать французов и итальянцев. Не имея времени дожидаться наведения моста, принц Евгений решил переходить реку вброд, тем более что глубина нигде не превышала полутора метров. Возглавила колонну Королевская гвардия, и, хотя вода доходила до подбородка самым невысоким солдатам, они перешли на другой берег без особого труда.

Затем двинулся сам принц Евгений, приказав переправить артиллерию с целью развернуть ее на западном берегу и прикрыть войска огнем. Но пусть Вопь и не глубока, она течет между двумя отвесными берегами высотой в три метра, ставшими очень скользкими из-за снега и льда. После того как две пушки перетянули на противоположный берег, один зарядный ящик застрял и перевернулся. Следующее орудие с его снаряжением тоже село в дне реки, а идущее сзади врезалось в него. Когда же артиллеристы попытались обойти пробку, в размякшей грязи начали вязнуть другие пушки и зарядные ящики, и скоро множество их прочно сидели в вязкой топи, тогда как лошади отчаянно дергались, стараясь вырваться из ледяной воды. «И по сей день вижу я тех бравых солдат артиллерийского обоза, вынужденных часами возиться в воде с упряжками, а высвободив одну пушку или зарядный ящик, идти назад и совокупными усилиями с другим расчетом вызволять следующее орудие, чтобы потом повторять все снова и снова», – писал полковник Гриуа, потративший целый день на попытки перетащить через реку все пушки{729}.