1812 год. Пожар Москвы

Эта депутация была приведена к императору. Наполеон, сразу поняв, кто перед ним, тем не менее, пожелал поговорить с одним из пришедших. Вызвался некто Ламур (Lamour), француз, оставшийся в Москве в качестве временно управляющего типографией Н.С. Всеволожского вместо высланного Ростопчиным Августа (Огюста) Семена[52]. Ламур, горячий поклонник Наполеона, был чрезвычайно рад чести говорить с императором. Но ему удалось произнести только несколько фраз, а именно сообщить о том, что москвичи, которыми «овладел панический страх при вести о торжественном приближении вашего величества», очистили город в несколько дней, в то время как Ростопчин «решился уехать только 31-го августа…» Здесь Наполеон прервал Ламура восклицанием: «Прежде сражения! Что за сказки!» Затем, повернувшись спиной к типографщику, явственно произнес «Дурак»[53].

Этот диалог оказался чрезвычайно примечательным: Наполеон не только не был в состоянии понять поведение русских жителей Москвы, но и московских французов. Дело в том, что Ламур, уже долго живший в Москве, привык к юлианскому календарю, в то время как Наполеон, возможно и слышавший о разнице между западноевропейским и русским календарями, не считал нужным принимать это во внимание![54]

Известие о полном оставлении Москвы ее жителями, что вновь и вновь подтверждалось прибывающими из города офицерами и москвичами-иностранцами, чрезвычайно взволновало Наполеона. «Я никогда не видел, — вспоминал Коленкур, — чтобы он находился под таким сильным впечатлением. Он был очень озабочен и проявлял нетерпение после двухчасового ожидания у заставы; а новые донесения навели его, очевидно, на весьма серьезные размышления, так как его лицо, обычно столь бесстрастное, на сей раз ярко отражало его разочарование»[55]. Другой очевидец, Корбелецкий, писал о Наполеоне, как «ровные и спокойные шаги его вдруг становятся скоры и беспорядочны. Он оглядывается в разные стороны, оправляет платье, останавливается, вздрагивает, недоумевает, берет себя за нос, снимает с руки перчатку и опять надевает, вынимает из кармана платок, мнет его в руках и как бы ошибкою кладет в другой карман, потом снова вынимает и снова кладет, опять снимает перчатку и торопливо надевает ее, и это повторяется несколько раз»[56].

Полагаем, что, еще находясь у Дорогомиловской заставы, Наполеон, который опасался грабежей в городе со стороны солдат Великой армии, приказал, чтобы две бригады легкой кавалерии растянули посты вдоль западных окраин города и предотвратили проникновение в него жаждавших поживиться солдат. Что же касается войск Богарнэ и Понятовского, то им было приказано остановиться в лье от города[57]. С теми же целями сохранения в городе порядка император приказал войскам маршала А.Э.К.Ж. Мортье, командующего Молодой гвардией, двигавшимся сразу за авангардом Мюрата, занять Кремль и предотвратить его разграбление[58]. 14-го были произведены Наполеоном и важные назначения: Мортье был назначен губернатором Московской провинции, Дюронель — комендантом города, а Ж.Б.Б. Аессепс, бывший поверенный в делах в Петербурге, — интендантом провинции[59]. Была подготовлена и прокламация к жителям русской столицы, в которой предлагалось: 1. Представить коменданту города Дюро нелю рапорты «о всех русских, находящихся у них, как о раненых, так и здоровых». 2. Представить в течение суток рапорты «о всех вещах, принадлежащих казне». 3. Объявить о наличии «мучных, ржаных и питейных запасах». 4. Объявить о наличии и представить «коменданту всё оружие». В заключение провозглашалось, что «спокойные жители Москвы не должны сомневаться в сохранности их имущества»[60].

Дорогомиловская застава в Москве. 1754 г.

К 14 сентября относится и ряд приказов, отданных Наполеоном в отношении задержанных и плененных русских солдат, в тот день основному источнику беспорядков и мародерства в Москве. Их предписывалось передавать войскам Даву[61]. Это было тем более важно, что Дюронель беспрестанно сообщал из Москвы о том, что все дома полны отставших русских солдат, и что император не должен пока въезжать в город. Дюронель настаивал на необходимости введения в город дополнительных сил с тем, чтобы эффективно организовать патрулирование. В ответ на эти просьбы император предложил коменданту обратиться к Мортье[62].

Наконец, около 5 вечера Наполеон сел на лошадь и в сопровождении Даву, находившегося недалеко от заставы, объехал деревню, которая раскинулась перед городом (le village qui est pres de la ville). Возвратившись к заставе, император в 5 часов вечера въехал в предместье. Он проехал до полуразрушенного моста через Москву-реку, перешел ее вброд, доехал до конца улицы, затем вернулся к мосту. Здесь император оставался до наступления ночи. Он торопил с починкой моста, продолжал получать сообщения о положении дел в городе и о движениях своей и русской армии[63].

Что же происходило в эти часы в самом городе?