1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

В своем обращении от 21 декабря из Лёрраха к солдатам Шварценберг напоминал, что они вступают на территорию Швейцарии «как друзья и освободители» и поведение солдат должно соответствовать этому обстоятельству. Речь шла о том, чтобы, как бы тягостно при этом ни было, «славно закончить то, что столь славно начали»: и родина, и весь мир ждут от солдат, чтобы они проявили храбрость и упорство в установлении достойного и длительного мира[182]. В тот же день Шварценберг подписал и обращенную к жителям Швейцарии декларацию, в которой пояснялись причины и цели вторжения войск союзников. В частности, выражалась уверенность, что «справедливость мотивации и чистоту намерений» союзников оценят все швейцарцы - истинные друзья прежней независимости и процветания, сторонники федеративного устройства. Шварценберг писал, что он не боится сопротивления профранцузски настроенной части швейцарцев, но он боится недовольства и возмущения тех швейцарцев, которые вполне справедливо рассматривают вторжение на территорию их государства иностранных войск как наибольшее зло. Поэтому обещались строгая дисциплина в войсках и четкая и скрупулезная оплата всех расходов и убытков, связанных с перемещением и расквартированием войск[183]. В другой пространной декларации, изданной также 21 декабря в Лёррахе и посвященной вопросам нейтралитета Швейцарии, говорилось, что вторжение войск союзников в Швейцарию диктуется не только их оперативными военными планами, но и заботой о будущем устройстве этой страны. В частности, опять обещалось вернуть дореволюционные порядки и границы[184].

21 декабря была подготовлена прокламация Шварценберга и для французов. В ней, в частности, говорилось: мол, мы не введем войны с Францией, мы хотим сбросить то иго, что французское правительство пытается установить над другими странами и народами, в то время как они имеют те же права на независимость и счастье, что и французы. В прокламации французов призывали безбоязненно оставаться у своих очагов. «Поддержка общественного порядка и уважение к частной собственности, самая строгая дисциплина» - будут визитной карточкой пребывания войск союзников на территории Франции. У них «абсолютно отсутствует жажда мести», они вовсе не хотят причинять французам те многочисленные бедствия, что французы причиняли другим народам в течение более 20 лет. Единственное их желание - установить прочный мир, для этого они и вступают на французскую землю[185].

Франкфуртская декларация от 1 декабря и прокламация Шварценберга от 21 декабря были распечатаны в большом количестве экземпляров, и по мере того, как войска союзников продвигались вглубь Франции, они передавались муниципальным властям и доводились до сведения населения[186]. Аналогичные прокламации составляли командиры отрядов союзных войск: занимая французские города, они в своих обращениях к местным жителям транслировали идею, что война ведется не против Франции, а против Наполеона, «узурпатора», «единственного препятствия к миру». Так, австрийский полковник, заняв Сен-Симфорьен-де-Лей, успокоил мэра заявлением, что его войска имеют приказ оказывать всяческое уважение к местным жителям и их имуществу. «Мир хижинам, если они почитают законы человечности и гостеприимства», - заявил он населению. Заняв Сен-Этьен, герцог Фердинанд Саксен-Кобургский обратился к горожанам на том же языке: обещал неприкосновенность личности и имущества и даже не стал полностью разоружать местную национальную гвардию. В письме мэру А. Паскалю он обещал даровать жителям «самую великодушную протекцию, какую только можно желать» и обеспечить добропорядочное поведение своих войск. С обращениями к населению выступали главы оккупационных администраций[187].

Особенным вниманием к проблемам отношения солдат к мирному населению отличались заявления русского командования.

Сначала последовало обращение Барклая де Толли к солдатам от 3 января 1814 г. из Базеля. В нем говорилось, что французы ждут, когда их освободят от гнета, и единственными намерениями солдат, пересекающих границу Франции, должно быть стремление прикончить своей победой амбиции императора Франции, дать народам мир и, ведя себя доброжелательно и обходительно, вернуться на свою милую родину. Барклай де Толли увещевал: «Нашей целью должно быть уменьшение, а не увеличение бед и несчастий этой страны»; лучшие добродетели солдата - храбрость и благородство. Но не обошлось и без угроз: если же среди солдат найдутся те, кто останется глух к зову долга и чести, те, кто прибегнет к насилию в отношении местного населения, будут наказаны со всей строгостью «как враги общественного порядка»[188].

Через три дня, 6 января 1814 г., Александр I из Фрибура (Фрайбург-им-Брайсгау) обратился к своим войскам: «Воины! Я несомненно уверен, что вы кротким поведением в земле неприятельской столько же победите ее великодушием своим, сколько оружием»[189].