1894. Часть 4

— Что происходит?

— Не понимаю.

— Ты учишь Индиру своим «штучкам». Зачем?

— Хочу, чтобы вам, мой господин, было приятно с ней, также как со мной.

— Делаешь из меня дурака? — рассердился Гусев, — У тебя проблемы со здоровьем? Ты прибавила в весе.

Девика промолчала, только потерлась щекой о плечо Володи.

— Решила уйти к Клячкину? — сам себе не веря, спросил Гусев.

— Нет, — отмахнулась Девика.

— Вставай, пошли пить кофе. Разговор вижу будет длинный. Сегодня у нас бессонная ночь.

— Вы не будете сердиться?

— Ты продала все мои секреты британцам? Дешево?

— У нас будет ребенок.

— Ну, это нормально. Мы же над этим много работали, — засмеялся Гусев.

— Вы мне разрешите его оставить?

— Несомненно. Какие «плюшки» желает моя единственная законная жена?

* * *

Германия прислала на Занзибар Зайлера. Гусев заподозрил неприятности и не ошибся. В большой бюрократической империи каждое «колесико» пытается изобразить из себя «жернова». Не успел Гусев наладить конвейер переселения арабов и персов в Судан, как пройдохи-британцы задумали вывести из игры неприятную сволочь — Гусева. Форин-офис начал предлагать министерству иностранных дел Германии решить вопрос признания Занзибара. Германия выдвинула финансовые требования: разблокировать сорок миллионов на счетах султана, и компенсировать Занзибару потери от ликвидации рабов и плантаций гвоздики. Британские дипломаты выставили счет за корабли, и сокровища Индии. Увы, но дипломатам с обеих сторон хотелось обрадовать начальство своей победой, и торговля слишком резво двигалась вперед. Противодействие со стороны Зайлера оказалось безуспешным.

— Я могу получить список германцев и британцев, участвующих в переговорах? Желательно, адреса, маршруты поездок на работу и так далее, — прагматично подошел к решению вопроса Гусев.

— Нет. Устранять никого не надо. Это не имеет смысла. Глава моей службы достиг согласия с министром иностранных дел. Соглашение полностью готово. Срок подписания определен.

— План по захвату Египта стал неактуален? Мою ЧВК тоже выбросили на помойку? Чем я буду кормить свою армию? — рассердился Гусев.

— Не знаю. Больше платежей не будет. Есть еще одна плохая новость. Султан Занзибара даст вам месяц, чтобы вывезти казаков с острова.

— Иначе что?

— Иначе оккупанты будут выдворены с острова силой. Германия, Великобритания и Российская империя достигли взаимопонимания в этом вопросе. Возможно, Франция также формально поддержит коалицию.

— Царь поддержал Британию?

— Да. Он лишил вас, мой друг, дворянства; ваш сын служит солдатом в армии и не имеет шансов на титул; все льготы казакам отменены и солдаты вашей армии считаются дезертирами, их имущество подлежит конфискации, а члены семей поражены в правах.

— Собственность Ершова и Бузова?

— Царь её национализировал.

— Присвоил без всякой компенсации?

— Да.

* * *

Гусев изложил новости Клячкину, а сам пошел к атаману. Рана у Флегонта Силыча заживала медленно. Пока казаки ждали в Мадрасе флотилию судов для погрузки остатков зерна, рана, практически, затянулась, но долгий морской переход разбередил её. Володя посещал атамана каждый день. Заходил на полчаса, выпить красного вина, которое сам же и приносил.

— Сегодня я никуда не тороплюсь.

— Что-то случилось?

— Нужно подумать. Когда мы вот так молчим и смотрим на закат, в голову приходят умные мысли.

— Философ.

— Нет. Практические, бытовые мысли. Почему царь сговорился с германцами и бриттами? Какие действия они предпримут? Как отнесутся наши казаки к войне с русскими войсками?

— Странно, Владимир Иванович, очень странно. За смешные деньги Германия устраивает своему главному врагу с нашей помощью огромные неприятности. Единственная причина — возможная угроза со стороны Соединенного Королевства объявить полноценную войну Германии.

— У меня маленькая просьба. Флегонт Силыч, можно не называть Британию «Соединенным Королевством»?

— Хорошо. Владимир Иванович. Британия может отдать Германии Басру.

— А царь? Это он так лижет зад Германии и Британии, чтобы те называли его императором европейской державы? — разозлился Гусев, — Ты мне, Флегонт Силыч, скажи, будут наши казаки стрелять в русских?

— Не знаю, Владимир Иванович. А летчики станут топить русские корабли?

— А ты говоришь: философия.

— Владимир Иванович, у меня остался вопрос по Мадрасу и Тривандраму. Когда мы уходили из Мадраса я передал власть местным офицерам из тех батальонов, что находились за городом.

— Я помню. Поэтому суда ушли практически без зерна.

— Через месяц нам вернут разницу чаем.

— Надеюсь.

— Я обещал им защиту от британских кораблей.

— Флегонт Силыч, не знаю. Теперь вряд ли. Что там по Тривандраму?

— Это совсем не важно. Я так понимаю, нас посадили на короткий поводок?

— Не знаю, Флегонт Силыч. Ничего не знаю.

* * *

Клячкин не ушел к себе, сидел мрачный и раздраженный, как будто у него болели все зубы сразу. На столе стояли стакан и бутылка из-под вина, они были пусты; тарелка с сыром, напротив, не тронута.

— Немцам крайне невыгодно нас сдавать! Это огромная глупость! Абсолютно не похоже на расчетливых немцев, — стукнул по столу Клячкин.