190561

-Подожди здесь, сказала она и убежала на верх. Вскоре там раздался звук льющейся воды. Он огляделся. На улице темнело и в затухающем свете гостиная казалась незнакомой. Он посмотрел на своё отражение в окне и вдруг как бы увидел себя со стороны: немолодой человек, увлечённый женщиной, моложе его на 40 лет… Он вздохнул, подошёл к пианино, открыл крышку и взял аккорд.

-Эй, ты что там делаешь? Поднимайся, я жду.- Он взбежал по ступенькам.

Она ждала его в Jacuzzi. Бакалы с красным, казавшимся в отражении свечей черным, вином и её сияющие глаза… Его не надо было звать второй раз. Сбросив одежду, он опустился в бурлящую воду…

На следующий день было воскресение. Ей нужно было забрать детей из лагеря, выкупать, собрать вещи и перевести на дачу к родителям. Так что на весь день и всю ночь он оказался свободным. После утреннего кофе они расстались. Оказавшись один дома, он вдруг понял, что находясь в Москве целую неделю, у него не было ни времени, ни желания дать знать о себе друзьям, или сходить потанцевать. Все сконцентрировалось на ней. Теперь у него выдавался свободный вечер и он сел за телефон…

А поздно ночью пришло длинное послание:

«Дома я не ночевала уже больше недели. Уж и не помню, где у меня там что. Тут, оказывается, даже хорошо. Лес. Но совершенно нет тебя. Твоих рук нет нигде: ни на затылке, ни на спине, ни даже на попе. Проверила. Нету. Не пойму, где ж я их порастеряла-то. А я действительно ощущаю себя твоей. И предпочитаю не задумываться, имею ли на это право. Ты есть, я твоя. Действительность, данная в ощущениях. Представь, что у тебя вдруг вырос хвост. Не сильно заметный, не особо мешает, не болит, не отваливается. Ну хвост, ну и что. Твой хвост. Теперь, значит, живём с хвостом. Кого не касается, тому не показываем. Никакого смысла уже нет думать, должен ли у тебя быть хвост. Уже ведь вырос. Так и я. Я у тебя уже есть. К стати, прими к сведению - тебе придётся жить вечно. Это наверняка несложно. Надо только правильно рассчитать необходимое количество поцелуев и объятий. Думаешь, не сработает? Просто любить и жить. Непрерывно. Не отвлекаясь. Лет двадцать. А ещё у меня в заложниках твои носочки нашлись! Буду вудуистскими ритуалами щекотать тебе пятки, берегись! Они выстирались и спят. На работу завтра решили не идти. Хочешь, поедем танцевать завтра вечером, куда скажешь? Ты - танцевать, я - любоваться. Ну всё. На плечах касания твоих ладоней, на губах вкус твоих поцелуев, перед глазами твой взгляд. И больше можно ничего в жизни не знать. Сплю».

Оставшиеся до отъезда дни они старались быть вместе каждую свободную минуту. Из за детей и собаки она не могла оставаться у него. Возвращалась домой поздно ночью, а уже в 6 утра нужно было вставать, чтобы разобраться с детьми и успеть на работу. Московский трафик задавал жёсткий ритм. Вечер перед отъездом они провели, гуляя по набережным Москвы реки, договорились, что она приедет к нему в августе.

В самолёте в полудрёме он предался воспоминаниям. Перебирал в памяти их разговоры, прогулки по городу, моменты близости, снова и снова вспоминая лёгкость и естественность их отношений, объединяющее их «совпадение реакций». И уже возникшее между ними, но ещё не определённое словами, взаимное чувство… А в аэропорту в Вашингтоне его ждало её письмо: