1914–2014. Европа выходит из истории?

Франция все еще претендует на равенство с Германией, однако, по сути, давно оттеснена во второй ряд европейских держав. По доле обрабатывающей промышленности в ее валовой добавленной стоимости (10,1 %) она далеко отстает не только от Германии (22,6 %), но и от Италии (16 %), Испании (13,5 %) и даже от Великобритании (10,8 %)[184]. Немецкая промышленность в 2,5 раза весомей нашей. Тот же разрыв в абсолютных показателях экспорта наших стран. В условиях, когда может разразиться новый кризис евро, жизненно важно, чтобы Франция не отделяла свою судьбу от судеб Италии и Испании. Конкурентная девальвация в этих странах, за которой мы по самонадеянности не последовали бы, обрушила бы то, что осталось от французской промышленности, которая бы и так получила удар из-за предсказуемого взлета евро-марки (я так называю валюту еврозоны, сократившейся до своего «ядра», включающего и Францию). Да и во что бы превратилась Европа, если бы Франция согласилась расстаться со своими великими романскими сестрами? Нам нужно наверстать пятнадцать пунктов в рейтинге конкурентоспособности. Причины этого можно перечислять бесконечно: у Франции нет будущего, если она не восстановит свою производственную базу. Решение вернуться к реалистичному валютному курсу будет иметь смысл только при условии, если мы ясно поймем: для того чтобы справиться с вызовом, который бросают наши более методичные и конкурентоспособные соседи, а также развивающиеся страны, владеющие современными технологиями ничуть не хуже, чем мы, предстоит усердный и долгий труд. Ничего не получится без концентрации усилий, но и она окажется бесполезна, если мы не сбросим с себя валютные оковы, которые душат нашу экономику. Это решение становится неизбежным не только под давлением глобализации, но и в свете тех приоритетов, которые Германия поставила перед собой с начала 2000-х гг., а по сути – с тех пор, как она в начале XX в. стала великой торговой нацией.

Новый комиссар по вопросам планирования Ж. Пизани-Ферри предлагает, дабы справиться с кризисом единой валюты, выпустить евробонды, которые были бы гарантированы Германией, и завершает свою недавно вышедшую книгу[185] следующим выводом: «Германия сможет разделить с соседями выгоды, которые приносит ей ее репутация, и вновь обменять свою роль гегемона, которую на нее возложил сам ход вещей, на их обещание следовать определенной политике, только если будет уверена в том, что ее партнерство с Францией выдержит любые испытания. Выбор, который стоит перед Францией, прост: желает ли она стать таким партнером, или сомнения в своих силах побуждают ее уклониться от этой роли».

Однако, в чем, помимо выпуска евробондов (на который Ангела Меркель не дала добро), призванных спасти единую валюту, могло бы состоять такое «партнерство»? Что за проект, который бы действительно мобилизовал силы ее народа, Франция могла бы поддержать? Как ей не превратиться в курорт для уставших экономических вояк? Как я писал в ноябре 2011 г., когда, стремясь обновить политическую повестку дня, выставил свою кандидатуру на президентские выборы 2012 г.: «Потеряв свою производственную базу [из-за переоценки евро], Франция рискует превратиться в парк аттракционов, расположенный на окраине Евразии»[186].

Спешка с выпуском евробондов – просто новая версия старого слогана: «За все заплатит Германия». Это решение не позволит справиться с размыванием нашей производственной базы и не соответствует тяжести вызовов, которые история бросает Франции.

50 лет Елисейскому договору