1914 год. Начало

Несколько смягчали эту реакцию государственные субсидии, которые выплачивались семьям призываемых. По закону от 25 июня 1912 г. в случае призыва рядовых и унтер-офицеров запаса и государственного ополчения пособиями обеспечивались их жены и дети (в любом случае), а также родители, братья и сестры, даже дед и бабушка, правда, в случае если призываемый был кормильцем. Все зависело от уровня цен на продукты. Ежемесячное пособие составлялось из расчета стоимости продовольственного пайка, в который входили следующие продукты: 27,2 кг муки, 4 кг круп, 4 кг соли, 400 гр. постного масла¹⁰¹. Таким образом, денежный размер пособий не был унифицирован, иногда сумма субсидий в одном уезде существенно отличалась от таковой в соседнем. Бывали случаи, когда они достигали от 30 до 45 рублей в месяц, что существенно превышало среднестатистический заработок крестьянина, и тогда женщины были даже довольны, что их мужей призвали в армию. За 1914–1915 гг. было выплачено около 442 300 тыс. рублей, а за 1915–1916 гг. – 760 млн, причем на долю сельского населения пришлось 77 % выплат. По подсчетам Н. А. Данилова, за счет этих выплат совокупный доход русского крестьянства превысил за первый год войны предвоенные показатели на 340 млн рублей, а за второй – на 585 млн.¹⁰²

«Каждый день молодецкие части, как на параде, шли на войну. Их провожало общее ликование и гордость», – вспоминал русский дипломат¹⁰³. Ему вторил морской офицер, спешивший на место службы: «Один эшелон вез на фронт гвардейский казачий полк. Казаки шумно радовались, по вагонам звучали гармони, слышались удалые песни. Затем мимо нас прошел эшелон с гусарами, где также царило необычное веселье. Все с восторгом шли на смерть»¹⁰⁴. Теми же словами описывает эти дни ехавший на фронт военный врач: «Из полутемных теплушек несется звон балалайки, топот камаринского взрывы хохота, и разжигающей искрой перекатывается из вагона в вагон ядреная солдатская ругань. Встречные эшелоны обмениваются надрывными «ура», и кажется, будто вся Россия шумно и радостно вскипела волнами вооруженных, немытых и распоясанных мужиков и на всех парах несется навстречу безумному водовороту войны»¹⁰⁵. Стенли Вошборн, специальный военный корреспондент «Таймс», с восторгом писал об увиденном: «Действительно, если бы враг мог провести хотя бы день в Петрограде или в любом другом русском городе, он ужаснулся бы начавшемуся приливу (русского патриотизма. – А. О.)»¹⁰⁶.

«Нельзя сказать, чтобы война застала нас врасплох: начиная с весны 1911 г. и до начала нынешней войны, – отмечал командир 16-го армейского корпуса генерал П. А. Гейсман, – мы все время продолжали усиленно готовиться к войне во всех отношениях. «Поверочных» мобилизаций производилось очень много (весной и осенью), причем мобилизовывались не только перволинейные, но и второлинейные части; по временам проводились и «опытные» мобилизации с призывом запасных и т. д.»¹⁰⁷. Однако уже в начале настоящей мобилизации проявились признаки будущих проблем. Прежде всего унтер-офицеры срочной службы, находившиеся в запасе, не были взяты на особый учет и шли на пополнение частей в качестве рядовых¹⁰⁸. Это происходило даже в столице, где формировались гвардейские части¹⁰⁹. Преображенский полк, например, в результате получил по 20–30 унтер-офицеров на роту, причем пришедшие из запаса ранее служили в полку и были, таким образом, прочно связаны с его традициями¹¹⁰. Та же самая картина наблюдалась и в провинции.

«В полку все обстояло благополучно, – вспоминал первые дни мобилизации М. Д. Бонч-Бруевич. – Единственное, что казалось мне огорчительным и чего исправить я не мог, это было обилие среди призванных запасных фельдфебелей, старших и младших унтер-офицеров прежних сроков службы, превратившихся здесь, в моем полку, в рядовых солдат. Внезапно образовавшийся в полку избыток младшего командного состава, приятный мне как командиру части, раздражал меня как генштабиста, привыкшего мыслить более широкими категориями. Я огорченно подумал о том, что правильнее было бы всех этих излишних в полку фельдфебелей и унтеров отправить в специальные школы и превратить в прапорщиков. Будущее показало, что мои размышления были правильны: вскоре прапорщиков начали во множестве фабриковать, но только на основе подходящего образовательного ценза»¹¹¹.