1914 год. Начало

12 (25) июля С. Д. Сазонов обратился за поддержкой в Лондон. «При нынешнем обороте дел, – сообщал он русскому послу в Великобритании, – первостепенное значение приобретает то положение, которое займет Англия. Пока есть еще возможность предотвратить европейскую войну, Англии легче, нежели другим державам, оказать умеряющее влияние на Австрию, так как в Вене ее считают наиболее беспристрастной и потому к ее голосу более склонны прислушиваться. К сожалению, по имеющимся у нас сведениям, Австрия накануне своего выступления в Белграде считала себя вправе надеяться, что ее требования не встретят со стороны Англии возражений, и этим расчетом до известной степени было обусловлено ее решение. Поэтому весьма желательно, чтобы Англия ясно и твердо дала понять, что она осуждает неоправдываемый обстоятельствами и крайне опасный для европейского мира образ действий Австрии, тем более что последняя легко могла добиться мирными способами удовлетворения тех ее требований, которые юридически обоснованы и совместимы с достоинством Сербии»⁶⁷.

Надежды С. Д. Сазонова на ясно выраженную позицию Лондона по отношению к угрозе европейского мира в июле 1914 г. не оправдались. Э. Грей продолжал рассуждать о желательности посредничества четырех держав между Австро-Венгрией и Россией в случае отказа Вены от военных действий против Сербии⁶⁸. Эти рассуждения по-прежнему вызывали едкие замечания кайзера, обвинявшего Англию и ее министра иностранных дел во всех смертных грехах, но еще почему-то надеявшегося на нейтралитет Лондона⁶⁹. Последней надеждой для сохранения мира был ответ Белграда на ультиматум Вены, или точнее – реакция Вены на этот ответ. Уже после войны Э. Грей оценил ситуацию следующим образом: «Австрийский ультиматум в своей внезапной жестокости зашел дальше, чем мы опасались. Сербский ответ в готовности подчиниться пошел дальше, чем мы могли мечтать»⁷⁰. Австрийцы желали другого. В. Гизль фон Гизленген сначала открыто провоцировал антиавстрийские настроения в Белграде, а потом сообщал об их росте, опасности, угрожающей его дому, необходимости выслать своего сына в Землин и прочем. Никто не сомневался в том, что это делалось лишь с одной целью – возбудить антисербские настроения в Австро-Венгрии⁷¹.

«Во всяком случае, невозможно отрицать, – признавался А. фон Тирпиц, – что сербский ответ означал неожиданную уступку, и я не считаю, что австрийское правительство правильно оценило положение, признав этот ответ неприемлемым в качестве базы для дальнейших переговоров. Бетман-Гольвег и Бертхольд не поняли, насколько существенен был уже достигнутый успех. Поскольку честь Австрии была спасена, а сам Бетман-Гольвег стремился во что бы то ни стало предотвратить европейскую войну, опасность такой войны, вероятно, можно было устранить, если бы Австрия удовлетворилась этим успехом. Можно было назначить Сербии короткий срок для проведения в жизнь сделанных ею уступок в качестве условия для переговоров об остальных требованиях»⁷².

Вероятно, гросс-адмирал был прав, и войны можно было бы избежать, если бы этого действительно хотели в Вене и Берлине. Как известно, для мира нужно согласие как минимум двух сторон, а для начала войны достаточно желания одной. Отказ Белграда капитулировать был настоящим подарком для «партии войны». Австрия не колебалась в своем желании наказать Сербию⁷³, это было совершенно очевидно. Вечером 12 (25) июля «Биржевые ведомости» сообщили о концентрации значительных сил австро-венгерской армии на границах с Сербией и Черногорией и о явной готовности Вены в случае отклонения ультиматума разорвать отношения с Белградом при явной и энергичной поддержке Берлина⁷⁴. Подтверждения этих новостей не пришлось долго ждать.

Вена нуждалась в поводе, и она его получила, игра слов в Париже и Лондоне ей была больше не нужна. 25 июля В. Гизль фон Гизленген и сотрудники посольства покинули Белград, и в тот же день началась мобилизация австрийской армии против Сербии⁷⁵. В 18 часов 30 минут на вокзале сербской столицы стояли два поезда: австрийского посольства, которому нужно было 10 минут, для того чтобы пересечь Дунай и попасть в Землин, и сербского правительства, эвакуировавшегося во временную столицу Ниш. В четыре часа вечера того же дня в Сербии была объявлена мобилизация. Население было настроено воинственно. Сербские офицеры провожали поезд австрийского посла криками: «Au revoir a Budapest»⁷⁶. Приблизительно в восемь часов вечера в австрийских газетах было опубликовано сообщение о разрыве дипломатических отношений с Сербией, в Вене, Будапеште и других городах Австро-Венгрии начались патриотические манифестации⁷⁷.