1915 год. Апогей

Активизация германской пропаганды в регионе не прошла мимо внимания русских военных агентов. Ссылаясь на их донесения, начальник Генерального штаба М. А. Беляев 31 августа (13 сентября) 1915 г. сообщал об этих настроениях, поддерживаемых германофильскими партиями в Греции и Болгарии. Немцами распространялись цифры русских потерь в Новогеоргиевске: 90 тыс. пленных и 1500 орудий. 13 (26) сентября 1915 г. начальник штаба Верховного главнокомандующего, ссылаясь на цифры потерь «без вести пропавшими» на Юго-Западном и Северо-Западном фронтах (с 1 мая по 1 июня 1915 г. – 2587 офицеров и 488 133 рядовых), отвечал: «Значимость этих цифр, на мой взгляд, едва ли позволит успешно бороться с тем неблагоприятным впечатлением, которое производит в Болгарии распространение нашими врагами указанных вами данных о числе пленных, тем более что Болгария, видимо, уже определенно решила вступить на враждебный нам путь. Что же касается потерь наших пленными в Новогеоргиевске, то, к сожалению, распространяемые немцами данные, вероятно, очень близки к действительности»⁴³.

Особенно сильное впечатление, по данным Форин-Офиса, на болгарские военные и политические круги произвело быстрое падение Ковно⁴⁴. Об этом же сообщал и русский посланник в Софии⁴⁵. «Несмотря на то что в Софии и Белграде продолжались переговоры, – вспоминал Дж. Бьюкенен, – с каждым уходящим днем наши планы становились все более безнадежными. Позиция России во Второй Балканской войне не была забыта в первой столице, в то же время после падения Варшавы и Ковно дело союзников казалось проигранным. Король Фердинанд, который все время интриговал с центральными державами, был не таким человеком, чтобы связать себя с проигравшей стороной, тем более что Германия готова была заплатить ему двойную цену по сравнению с той, которую ему предлагали союзники за сотрудничество»⁴⁶.

Бывший премьер-министр А. Малинов открыто говорил о том, насколько осложнилось и без того трудное положение оппозиции в связи с падением русских крепостей. Власть становилась все сильнее и бесконтрольнее, выход части периодических изданий был прекращен. Все более или менее заметные болгарские политики, даже стамболовисты, перестали чувствовать себя в безопасности⁴⁷. В начале 1916 г. С. Д. Сазонов, подводя итоги случившемуся, заявил, «что болгарская оппозиция благодаря своей неорганизованности являлась слабым тростником, на который не могла опереться деятельность русской дипломатии»⁴⁸. Опереться было не на кого. Не зря именно в это время, говоря о переговорах с балканскими государствами, французский президент отметил: «Пересматривают формулировки, вносят одно предложение за другим. Но чем дальше победа, тем беспомощнее дипломатия»⁴⁹.

Ранее Болгария поддерживала недоброжелательный по отношению к России нейтралитет⁵⁰. После оставления крепостей в Польше и Литве все изменилось. Недоброжелательство осталось, но отход от нейтралитета стал вопросом времени. Изменилась позиция и самих союзников России в отношении задач в восточном Средиземноморье: «В момент столь крупных неудач, постигших Россию, приходилось оставить всякую надежду на возможность выполнить первоначальный план Дарданелльской операции. Даже в случае удачи нашего прорыва к Босфору Россия не смогла бы присоединиться к усилиям вырвать Турцию из «объятий» Германии и Австрии. Подавляющие успехи центральных держав имели еще одно последствие. Отпадала возможность выступления Болгарии на стороне союзников; отныне на нее приходилось смотреть как на весьма вероятного противника»⁵¹.

Последнего взгляда в Софии пытались всячески избежать. Даже в сентябре 1915 г., когда, казалось, все уже было решено, болгарская политика продолжала свою двуличную игру. При открытии Народного собрания представители различных партий произносили многочисленные речи, смысл которых сводился к тому, что хотя болгары являются славянами, прежде всего они – болгары. Итоги подвел В. Радославов, заявивший, что страна по-прежнему придерживается принципов нейтралитета, что претензий к Болгарии по вопросам его нарушения нет, что у Болгарии прекрасные отношения с Румынией, Грецией, Турцией и «даже Сербией» и что, несмотря на сложнейшие обстоятельства, при поддержке парламентского большинства он как премьер-министр Болгарии будет продолжать эту политику⁵². В этих словах было немного правды, впрочем, вскоре правительство В. Радославова перешло от фальшивых деклараций о намерениях к реальным действиям.