1916 год. Сверхнапряжение

3 апреля 1916 г. при разговоре с Н. А. Базили Алексеев снова затронул румынский вопрос. Базили сообщал: «Выступление Румынии на предлагаемых ею условиях начальник штаба считает для нас “тяжелее, чем войну с нею”»⁵⁴. К этому времени в самых общих чертах был уже закончен румынский план войны против Австро-Венгрии – план «Z» (окончательно это было сделано в середине июля 1916 г.). Он предполагал разделение армии по двум направлениям – австрийскому и болгарскому, главным из которых было первое. Именно здесь предполагалось сосредоточить 80 % румынской полевой армии – 420 324 человека и через 30 дней после начала мобилизации начать широкомасштабное вторжение в Трансильванию, где находилось около 34 тыс. австрийцев, и после занятия провинции начать движение на Будапешт. 142 523 человека, то есть 20 % армии должно было остаться на границе с Болгарией, из них 71 815 человек – в Добрудже и в районе Силистрии, и еще около 70 тыс. человек – по Дунаю. Румынам не нравилась перспектива столкновения по фронту длиной около 1400 км, и они очень хотели или избежать его вообще, или решить проблему прикрытия Добруджи за счет русской поддержки⁵⁵. Подробности румынских расчетов были неизвестны, хотя, впрочем, в них и не особенно нуждались ни будущие союзники, ни будущие противники Бухареста.

Под предлогом экономии ресурсов Алексеев не хотел отправлять значительные силы в Добруджу для прикрытия тыла румынской армии. Кроме того, его не устраивал план действий румынского генерального штаба. С удивительной точностью Алексеев предсказал ход событий в случае реализации румынских предложений: «Румыны подвинут все свои силы в Трансильванию, согласно плану румынского штаба, и нельзя быть уверенным, что австро-германцам не удастся использовать увлечение румын наступательными операциями в землях, составляющих предмет их национальных вожделений, для того чтобы обойти главные силы румынской армии и либо зайти в тыл нашего буковинского фронта, либо, что еще вероятнее, отрезать нашу армию в Добрудже. Вывезти эту армию в таком случае морем может для нас оказаться крайне затруднительным из-за неприятельских подводных лодок, которым легко будет действовать у побережья Добруджи, базируясь на Варну. Вообще положение нашей армии в Добрудже будет весьма затруднительным из-за слабости путей сообщения, связующих ее с Россией»⁵⁶.

Оценка румынских планов начальником австро-венгерской контрразведки полковником Максом Ронге была весьма близка алексеевской. Ронге считал, что их суть заключалась в попытке максимального захвата территорий, для того чтобы обеспечить позиции своей дипломатии после войны. Достигнуть этой цели румынское командование надеялось так же, как и во Вторую Балканскую войну: «Румыны, как и в 1913 г., рассчитывали решить все проблемы марш-маневром, при котором не будет нужды в серьезном бое»⁵⁷. Война с Австро-Венгрией была в это время очень популярна в Румынии, особенно среди образованной части общества. Наиболее активными были студенты в Бухаресте, открыто провозглашавшие на демонстрациях претензии к дунайской монархии: Трансильвания, Буковина, Банат. Удивительно, но никто не хотел серьезно задуматься о том, что происходило рядом, в Болгарии. А там вовсе не забыли выступления румын во время Второй Балканской войны. «В апреле 1916 г., – вспоминал Вопичка, – от всех классов общества в Болгарии я узнавал о том, как люди страстно желают войны с Румынией. Вернувшись с этим знанием в Румынию, я был поражен заявлением премьер-министра (Братиану. – А. О.), что Болгария никогда не объявит им войны. Без сомнения, эти заявления были вызваны уверениями премьер-министра России»⁵⁸. В последнем случае американский посол ошибался.

Судя по всему, весной 1916 г. Алексеев потерял интерес к Балканам как к возможному району большого наступления. Так, во время переговоров об условиях вхождения Румынии в войну в апреле 1916 г., румынская сторона выдвинула в качестве условия, поддержанного французами, не только защиту Добруджи, но и ввод русских войск в Рущук. На возражения Татаринова, что этот вопрос никогда не обсуждался, Братиану возразил, что «он всегда имел в виду и это условие»⁵⁹. Румынские требования и претензии, с точки зрения Алексеева, росли по мере увеличения поддержки их со стороны Франции. Поэтому он извещал представителя русской армии при французском командовании в письме от 29 апреля 1916 г.: «Считаю такое направление несоответственным; с Высочайшего соизволения дал наставление своему военному агенту вести себя спокойно, корректно, вести переговоры, но ясно показать, что мы не стремимся вовлечь румын в войну и что затем размер будущего вознаграждения будет находиться в прямой зависимости от степени усилий и услуг, которые проявят румынские войска в борьбе за свои национальные интересы. Выступление Румынии потребует от нас такого сдвига вооруженных сил к югу, что выгоды от увеличения числа войск, действующих против Австрии, потребуют заметного ослабления на германском фронте, который всегда сохранит для нас значение главного»⁶⁰.