1917. Неостановленная революция. Сто лет в ста фрагментах. Разговоры с Глебом Павловским

– И конечно, остается тайна текста, связанная с жанром и намерениями автора. Тайна второго «Что делать?», ленинского. Обращенное, как и у Чернышевского, к «новым людям» – новым людям социал-демократии, трактат должен быть рассмотрен как формирующий тип действующего лица. Есть прямое документальное свидетельство Валентинова, что Ленин сознательно избрал для своей книги то же название, что у Чернышевского, – «Что делать?». Но и кроме этого, у нас достаточно оснований для сопоставления контекста первого «Что делать?» с контекстом второго.

Для Чернышевского «новые люди» – люди, которых прежде на Руси не бывало. Будучи обыкновенными людьми, они должны еще внутренне дозреть до национальных деятелей. Им предстоит организацией помериться силами со всеобъемлющим деспотизмом, проникшим во все поры жизни и все охолопливающим.

В России Ульянова марксист также не мог стать социал-демократом, не став всероссийским деятелем. Итак, цель – новый всероссийский деятель. Как она решается у Ленина? Его организационная идея: агенты «Искры» не входят в местные социал-демократические комитеты. Они представляют единый социал-демократический центр – еще не существующий, формирующийся. И создают сеть, тяготеющую к «Искре» как идейному центру. Организационный замысел нацелен на то, чтобы в их лице образовалась завязь новых социал-демократов – всероссийских деятелей в локальном масштабе города или региона.

Под этим углом зрения проступает невидимая связь двух «Что делать?», никем не замеченная, но самая тесная. Здесь ее фокус: еще не нашедший себя Ленин обращается к еще не сформированным «новым людям социал-демократии». Этот ход создаст Ленину верных сторонников. Без чего необъясним дальнейший ход вещей.

Главная идея «Что делать?» – идея движения во все классы. Полагаю, это прообраз его будущей идеи «революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства». Инициация мысли от первого ее контура – конституционного движения, руководимого «новыми людьми», организованными на социальной, пролетарской основе, далее поведет Ленина к идее крестьянской буржуазной революции. Тема «внесения сознания в массы» при таком подходе подчинена мысли о «движении во все классы» новых людей.

Здесь эмбрион центральной идеи Ленина.

32. Имперская «азиатчина». Посткрепостное не переходит в буржуазное. Тайна среднего звена

– В диалоге Чернышевский – Ленин аграрный вопрос для обоих централен не только потому, что связан с положением большинства населения. Аграрный вопрос коренной и в том смысле, что способ решения его даст ключ к пересозданию имперского целого в общество России. Постановка вопроса об «азиатчине» и есть ключевая тема аграрного вопроса по Ленину.

«Азиатчина» целостна в том смысле, который противостоит обществу и исключает его собой. Азиатчина связывает множество сословий, государственных разрядов, помещиков, крестьян – миллионы людей, разбросанных по разноукладной империи через имперскую абсолютную власть. Тогда в решении аграрного вопроса ищи ключ к пересозданию целостности страны. Способ решения аграрного вопроса станет ключом к преодолению абсолютистски-имперской «азиатчины».

Абсолютистская целостность никак не перейдет в буржуазную: здесь центральный пункт Чернышевского, но здесь и центральный пункт Ленина. Чернышевский стоял лицом к лицу с этой целостностью – при Ульянове она пошла трещинами в имперском монолите. Трещинами заметными, но недостаточно глубокими. Ко времени Ленина процесс дезинтеграции (назову его так, вслед Марксу в письме Даниельсону[50]) сделал громадные шаги вперед. Теперь дезинтеграцию подпитывает и капиталистическое развитие. Капитализм вызвал к жизни рабочее движение, перестройки в общественном сознании. Но социально дезинтегрирующая эволюция, даже при содействии прогрессивных общественных кругов России, не формирует новую целостность общества. Между старым и новым разрыв: одно не переходит в другое.

Вспомним постановку вопроса в «Великорусе»[51]. «Великорус» – сгусток тактики в прекрасной четкой форме, в том смысле, который я вкладываю в это понятие. Мыслеформа прокламации собрала все, что у Чернышевского рассеяно по статьям с разными доводами. Здесь оно очерчено главной тактической формулой: двуединое освобождение крестьянства и Польши означает ликвидацию Российской империи в прежнем виде.

Ликвидация крепостного рабства невозможна без конституции, без завоевания конституционного строя каким-то образом. Но конституционный строй только предварительное условие! Не перестроенный конституционно, абсолютизм не решит ни польского, ни крестьянского вопроса. Еще хуже: в качестве неспособного решать вопросы иначе как в рабовладельчески-имперском духе он становится злым врагом всего мыслящего и ищущего в России. Ослабленный, всего страшащийся, он станет не только давящим, но и расстреливающим абсолютизмом.