1917. Разложение армии

Следует отметить, что первоначально, то есть в марте – апреле 1917 года, «пацифистические» настроения солдат выражались отнюдь не в требованиях немедленного окончания войны. Как правило, солдаты лишь выражали нежелание наступать (как мы видим, это нежелание разделял и сам Алексеев) либо уточняли, что не хотят воевать на чужих территориях, «считают бесцельным вести наступательную войну в Румынии, в России наступать согласны» (документ № 52).

Взаимное недоверие солдат и офицеров подробно описывается в докладе членов Государственной думы Янушкевича и Филоненко, посетивших Северный фронт в начале марта 1917 года (документ № 35). Этот документ особенно характерен тем, что отражает первые «послефевральские» настроения в армии и при этом выдержан в оптимистических тонах. Депутаты признают, что известный «приказ № 1» оказал отрицательное влияние на дисциплину, но в то же время пока еще ни словом не упоминают о существовании какой-либо большевистской или иной «радикальной» агитации в армии. Да и низкую дисциплину они склонны приписывать в первую очередь «зеленым» (крестьянским) частям, особо отмечая, что части, составленные из городских рабочих, дисциплинированы и революционно настроены. Вину за взаимное недоверие солдат и офицеров депутаты склонны возлагать на монархически настроенную часть офицерства, особо отмечая озлобление солдат на командиров, отказывающихся убирать из служебных помещений портреты свергнутого царя. Кстати, сам факт подобных настроений показывает, насколько Николай II в последние годы своего правления был непопулярен у большинства подданных – причем именно конкретный правитель, а не монархия как институт. «Спрашивали: арестован ли Романов со своей семьей? Как только сказали, что арестован, стали кричать „ура”, качать и так далее». Характерно также процитированное депутатом Янушкевичем высказывание одного из офицеров, не названного по имени: «Все-таки я эту сволочь сек и буду сечь, а если он что-нибудь сделает, то я всыплю ему 50 розог!» Понятно, что к таким «отцам-командирам» отношение у солдат могло быть только одно…

Первое упоминание о деятельности большевиков проскальзывает лишь в отчете об апрельской поездке на фронт членов Государственной думы (документ № 51), при этом отношение большевиков к войне формулируется так: «Армия будет драться до конца… только в случае выяснения истинных намерений наших союзников, дабы России была дана гарантия, что борьба идет не за капиталистические цели союзников». Чуть ниже: «Успех нежелательной пропаганды в пехотных частях лежит в том, что он бьет по самому больному месту. Все устали воевать – большевистская пропаганда проповедует скорейшее прекращение активных военных действий (оборонительная война и мирный конгресс)».

И далее отчет грустно отмечает: «Сравнивая дух армии в настоящее время и в первые дни революции при посещении Сев. фронта, к сожалению, приходится констатировать, что та пропаганда, которую вела Германия у нас в тылу через своих вольных и невольных провокаторов и шпионов, а также пропаганда на фронте, под видом перемирий и братаний, сделала свое губительное дело. Солдаты более не рвутся в бой, чтобы доказать, как русский гражданин защищает свою свободную Россию, а идут разговоры лишь об обороне, да и то с боязнью защитить мифические английские и французские капиталы».

Итоги Первой мировой известны – и мы-то прекрасно знаем, что финансовые интересы Англии и Франции были не мифическими, а вполне реальными…