1917. Разложение армии

Здесь крайне интересно проследить реальную политику большевиков по отношению к войне и армии. К сожалению, многие годы изучение этого вопроса вместо анализа сводилось к повторению набора дежурных формулировок; увы, ситуация не изменилась и сейчас – просто выводы и формулировки приобрели обратный знак. Не следует забывать, что к Февралю РСДРП (б) была довольно малочисленна и вдобавок вплоть до апреля лишена руководства, находившегося в эмиграции. Тем более слабы были ее позиции в армии. То есть в первые два месяца после революции большевики имели крайне мало возможностей широкого воздействия на солдатские массы. К примеру, первая большевистская газета на Северном фронте, «Окопная правда», начала выходить только с 30 апреля 1917 года – первоначально как орган исполнительного комитета 436-го Новоладожского полка, затем (с 7-го номера) – как орган русской секции и военной организации при Рижском комитете социал-демократии Латышского края [3].

Позиции большевистского руководства относительно войны и армии посвящены документы № 44, 45, 46 и 53 – начинающиеся знаменитыми «Апрельскими тезисами». При внимательном рассмотрении этой подборки, особенно в совокупности, возникает ощущение, что большевики на самом деле не знали, что делать с армией, и скорее подлаживались под нее, чем вели за собой. Тем более что в армии «пользуются симпатиями подделывающиеся под требования массы» (документ № 186).

Да, большевики были против войны, и эта позиция была последовательной, занятой еще в 1914 году, а не вызванной политической конъюнктурой. Большевики были единственной партией, выступавшей за скорейшее прекращение войны, – и это обеспечивало им потенциальную поддержку солдатской массы. Но во всем остальном они тоже не знали, что делать с армией. Поддержка братания, судя по всему, была вызвана популярностью этого явления на фронте, а отнюдь не какими-то коварными планами по разложению армии, тем более что братание постепенно разлагало и войска противника – в большей степени австрийские, в меньшей германские.

Интересен и такой факт: с начала осени, после Корниловского мятежа, большевистские комитеты все чаще начали противодействовать распаду армии. Иногда они при этом вступали в прямой конфликт с солдатами, иногда дело оканчивалось идиллией: осенние сводки о настроениях солдат отмечают и «отрадные факты» – так, «полное соглашение достигнуто между командным составом и ревкомом 12-й армии, где командарм Новицкий и все комкоры беспрекословно подчинились власти ревкома» (документ № 184).

Часто приходится слышать мнение, что причиной падения дисциплины стало отсутствие репрессий против нарушителей. Однако документы опровергают это убеждение: как сообщал генерал Брусилов на совещании в Ставке 17–18 декабря 1916 года, в 7-м Сибирском корпусе «люди отказывались идти в атаку; были случаи возмущения, одного ротного командира подняли на штыки, пришлось принять крутые меры, расстрелять несколько человек, переменить начальствующих лиц, и теперь корпус приводится в порядок» (см. документ № 8). Заметим, что еще 15 июня 1915 года, будучи командующим 8-й армией, генерал Брусилов издал следующий приказ: «…Сзади нужно иметь особо надёжных людей и пулемёты, чтобы, если понадобится, заставить идти вперёд и слабодушных. Не следует задумываться перед поголовным расстрелом целых частей за попытку повернуть назад или, что ещё хуже, сдаться в плен» [4].

Дальше – больше. В середине декабря 1916 года в частях 2-го и 6-го сибирских корпусов 12-й армии начались волнения, связанные с отказом солдат участвовать в предстоящем наступлении (Митавская операция). Солдаты отказывались идти в атаку, ссылаясь на то, что отсутствуют штурмовые лестницы, гранаты не взрываются из-за негодных капсюлей, при этом потери в ротах при атаке доходили до 30–40 %. Отказавшемуся наступать 1-му батальону 17-го полка 5-й сибирской дивизии (2-го Сибирского корпуса) в личном разговоре с командиром корпуса генерал-лейтанентом И.К. Гандуриным был обещан перевод на тыловые работы. Но как только солдаты сдали оружие, от них потребовали выдачи подстрекателей, пригрозив расстрелом каждого пятого. Солдаты батальона отказались, после чего из их состава были произвольно выбраны 24 человека, отданных под военно-полевой суд и приговоренных к расстрелу; сам батальон был расформирован. Несколько позже из состава 17-го полка под суд было отдано еще 167 человек, все унтер-офицеры и ефрейторы разжалованы в рядовые, а командир полка Бороздин отстранен от должности [5].