1918-й год на Востоке России

В трех верстах за городом остановились курганцы и стали приводить себя в порядок. Отряд собирался медленно — приходили мелкими группами, единицами. Одним из последних пришел к месту сбора начальник отряда — поручик Грабчик, с группой в четыре человека. На нем, что называется, не было лица, он осунулся, побледнел, глаза сделались какими-то ненормальными. Он был нервно потрясен этой первой неудачей и огромными потерями. Не сказав ни единого слова, он лег на траву. Полежав минут пять, он спросил: «Ну, братья, что мы теперь будем делать?» — «Пойдем снова», — был единодушный ответ добровольцев. «Пойдем снова, — повторил Грабчик, поднялся, вздохнул и добавил: — А храбрые вы люди, господа… Ну ничего…»

Отдохнув часа два, курганцы, послав донесение подполковнику Панкову, снова пошли на город. Казалось странным, что стрельба везде прекратилась. Эта тишина поразила всех, когда курганцы вступили в Далматов. Пошли дальше — город как вымер. Вот и вокзал. То тут, то там лежат трупы убитых. Большинство из них изуродованы. Вот студент Доревский с отрубленными руками, вот, с размозженной головой, начальник конной разведки (25 всадников), штабс-ротмистр Гусев, дальше молоденький гимназист Коля Петров и много, много других…

Оказывается, город был оставлен красными вследствие удара омцев капитана Мельникова, кои по дороге заплутали, а потому вышли несколько позднее назначенного им времени.

На другой день две платформы были нагружены телами убитых и отправлены сначала в Шадринск, а затем в город Курган к месту вечного упокоения.

Подъем

Город старый, близкий к эпохе завоевания Сибири, с населением, в описываемое время, до 40 тысяч, — Тюмень была ранее уездным городом Тобольской губернии, а позднее превратилась в губернский город Тюменской губернии. Это один из наиболее значительных, по числу населения, городов Западной Сибири. В торговом отношении это также видный центр, раскинувшийся по обоим берегам реки Туры, притока Тобола, и находящийся на перепутье из Европейской России в Сибирь.

Тюмень — город транзита, в коем происходила перевалка товаров: из России с сухого пути на водный, из Сибири — с водного пути на сухопутный. Со времени постройки железной дроги Пермь — Тюмень транзит значительно усилился, так как товары стали подвозиться прямо с пароходных пристаней. Оба берега реки заняты пристанскими сооружениями, с огромным числом контор, складов, амбаров и т. д. Тут же, по берегу реки, верх и вниз разбросались судостроительные верфи. Торговому движению отчасти вредит бывающее почти каждое лето мелководье реки Туры. Тогда производится лишняя перегрузка товаров на мелко сидящие суда, крейсирующие между Тюменью и устьем Туры, но иногда доходящие и до Тобольска. В последние годы перед Великой войной был поднят вопрос о шлюзовании реки Туры.

Промышленное значение Тюмени заключалось, главным образом, в кожевенном производстве, которым были заняты не только жители города, но также некоторые из подгородных селений. В описываемое время среди городского населения имелось порядочно татар и старообрядцев. Точно так же и по всему уезду. Об этом приходится упомянуть, так как и те и другие являлись решительными противниками большевизма.

На путях к Тюмени теперь, по оставлении большевиками ст. Омутинская, Багай и, наконец, города Ялуторовска, имелся только один рубеж, на котором можно было бы задержаться и дать отпор наступающему противнику. Это линия реки Пышмы. Река эта весьма болотиста и трудна для форсирования, а потому она является довольно серьезным препятствием на путях движения к Тюмени с востока.

Линию реки Пышмы большевики решили использовать и если не остановить, то, во всяком случае, задержать противника на ней. В сих видах они заняли две переправы через Пышму и стали их укреплять (одна у ст. Богандинка, а вторая у села Червишева, находящегося на тракте Курган — Тюмень). Эти два пункта, в сущности, и составляли ключ всей позиции большевиков на реке Пышме. С потерей одного из них неизбежно должно было последовать оставление большевиками и города Тюмени. Учитывая это, красные, подтянув к данным пунктам значительные силы, основательно их укрепили.

Хотя генерал Иванов-Ринов и предоставил подполковнику Смолину право широкого использования его собственного почина, но все же подчинил его подполковнику Панкову. В начале операции, когда колонна подполковника Панкова находилась в районе города Кургана, а главные силы 1-й Степной дивизии (колонна полковника Вержбицкого) — в районе города Омска, подобное подчинение подполковника Смолина подполковнику Панкову было целесообразно, но позднее, когда, с одной стороны, колонна полковника Вержбицкого сблизилась с отрядом подполковника Смолина, а с другой стороны, колонна подполковника Панкова, продвинувшись за Шадринск, удалилась от отряда подполковника Смолина, то целесообразность подобного подчинения нарушилась.