1918: Весна империи

Могли ли мы стать друзьями, насколько это вообще возможно в моей ситуации? Не знаю. Да и проверить невозможно. Взрыв трибуны на Кровавую Пасху унес и Сандро, и мать – вдовствующую императрицу Марию Федоровну, и многих других. Сотни и сотни людей, среди которых были и члены императорской фамилии, и глава правительства Нечволодов, и многие министры, командующие, губернаторы, и множество просто хороших людей из числа собравшихся на Красной площади в тот ужасный праздничный день. И лишь чудо или, если угодно, случайность уберегли меня от гибели в тот момент.

Опасная у меня работа. Ужасная работа. Работа, да.

М-да.

Новый обжигающий глоток коньяка, в котором нет вкуса.

Сегодня будет очень тяжелый для меня Большой императорский выход. Пасхальный. И праздничный во всех отношениях.

Сотни и тысячи поздравлений.

Торжества в обеих моих империях.

Надо будет заслушать Свербеева.

И Суворина еще.

И объехать легионы.

Офицерские собрания.

Чарки за здравие.

Как там Маша и новорожденные?

Мысли безо всякой системы перескакивали с одной темы на другую, не в силах задержаться ни на чем конкретном.

Из-за горы на противоположной стороне Босфора показалось солнце. Утренний бриз коснулся моих щек. Томление кончилось. Наступил новый день.

День перемен.

В дверь, своей фирменной дробью, тихо постучал Евстафий. Ну вот, начинается вам здрасьте.

– Да!

Камердинер бесшумно возник на пороге.

– Государь! Там к вам ее императорское высочество Ольга Александровна.

Удивленно приподнимаю бровь. А впрочем, чему тут удивляться?

– Проси.

Сестра появилась с шумом и в прекрасном настроении.

– Христос воскресе, Мишкин! Не разбудила?

Поднимаюсь ей навстречу.

– Воистину воскресе, Оленька! Нет, я пока не спал.

Мы похристосовались, и я пригласил ее присесть в кресло напротив.

– Бокал вина?

– С удовольствием. Позволю себе немного в честь такого праздника!

– Кагор?

– Нет, лучше красного сухого.

Наливаю в бокал сестре вина и обновляю у себя коньяк.

– Поздравляю, Мишкин! Здоровье Маши и ваших прекрасных детей!

– Спасибо! Пусть они будут счастливы и пусть на их долю не выпадают потрясения!

Мы чокнулись бокалами. Ольга отпила и с явным удовольствием посмаковала.

– О! Неаполитанское «Lacryma Christi»! Божественно!

Киваю.

– Да, «Слезы Христа». Тесть прислал партию бутылок лучших годов. Прямо, так сказать, со склонов Везувия. А ты что в такую рань?

Она усмехнулась.

– Закончилась всенощная в Святой Софии, Николай поехал домой проверить, как там спит наш Тихон, а я вот решила заехать к тебе, поздравить лично и осведомиться о том, как идут дела. Как счастливая мама себя чувствует?

– Сейчас спит наша счастливая мама. Были тяжелые роды. Двойня, сама понимаешь. Тем более первенцы.

Будучи сама молодой мамой, сестра прекрасно все понимала.

– А ты, я вижу, хандришь?

Хмыкаю. Вот же ж проницательная у меня сестрица!

– А что, так заметно?

– Да. И это нормально. После сильного нервного напряжения такое случается. Беседа спасает лучше всего. Составлю тебе компанию.

– Спасибо.

Ольга отпила вина и бодро приступила к процессу «беседы», пытаясь вывести меня из хандры:

– Как решили назвать близнецов?

– В честь дедов – Александр и Виктория.

– Прекрасные имена! Я так понимаю, что если бы родились два мальчика, то были бы у нас Александр и Виктор? А если бы две девочки, то Александра и Виктория?

Качаю головой.

– Нет, не совсем. Если бы родились две девочки, то они получили бы имена Иоланта и Виктория. Имя Александр я бы все равно постарался приберечь для наследника, как дань уважения памяти отца и всего, что он сделал.

– Понимаю. Александр Четвертый должен занять свое место в славной истории России.

– Да.

– А если бы продолжали рождаться девочки?

Пожимаю плечами.

– Я бы провел изменения в порядок престолонаследия, установив, что корону наследует старший из детей императора, имеющих право на престол.

Помолчав, все же решаю добавить:

– Только, весьма вероятно, это изменение я внес бы сразу, если бы родились две девочки. Немыслимо на многие годы оставлять подвешенной ситуацию с престолонаследием. Я сам долгое время был наследником, пока у Ники рождались девочка за девочкой. Это было ужасное состояние и ужасное ощущение. И для самого Николая, и для меня, и для всей государственной машины. Элиты, чиновники, все посматривали в мою сторону, стараясь на всякий случай навести мосты. Лесть, намеки, подношения. Попытки связать меня какими-то обязательствами. Постоянные интриги. То же самое происходило сейчас и вокруг Павла. Я не мог этого допустить дальше. Хватит того, что Павел был целый год моим официальным наследником. Впрочем, что тут говорить, другие варианты были еще хуже, ведь тогда я сам с трудом его уговорил не отказываться от этого права.

– Да, я помню эту историю. Отказ Павла повлек бы за собой весьма серьезные осложнения с престолонаследием, а точнее, с результатом того, кто мог бы взойти на трон и, главное, что из этого всего бы вышло. Хотя как мне кажется, после гибели сына Дмитрия в Кровавую Пасху Павел стал всячески не желать взойти на престол и отказался бы от короны в случае чего.