1918: Весна империи

О том, что будет двойня, мы, разумеется, знали. Пусть нет здесь аппаратов УЗИ, но придворные доктора-акушеры в этом времени хлеб с маслом и черной икрой ели не зря, так что наличие в утробе двух будущих младенцев диагностировали вполне уверенно и достаточно рано. По крайней мере, достаточно для того, чтобы мы учли этот факт при планировании нашей будущей жизни и проектировании перепланировки дворца. Точнее, не одного Дворца Единства, а всех резиденций, где мы планировали жить во время наших вояжей по империям, включая Дом империи в Кремле, усадьбу Марфино, Зимний дворец в Петрограде, Ливадийский дворец, дворец Меллас, особняки на Мраморном острове и на острове Христа.

Впрочем, даже не имея информации о двойне, в масштабе работ вряд бы что-то принципиально изменилось, поскольку сразу планировалась реконструкция «на вырост», ведь Маша мечтала иметь большую семью, и мы с ней провели немало часов, обсуждая грядущую нашу жизнь и наш быт в многодетном формате. Впрочем, детей у меня и так как минимум трое. По крайней мере, официально. И, даст Бог, будут еще.

Благо я имел в буквальном смысле царскую возможность проводить любые реконструкции и прочие работы там, где мне это требовалось или просто хотелось, не задумываясь ни об ограниченности площади квартир, ни о деньгах на их расширение.

Причем из казны на мои ремонты не выделялось ни копейки дополнительных ассигнований, поскольку оплачивать все свои хотелки я вполне мог из своего собственного кармана. Весьма объемного кармана, между прочим. Император и прежде был самым богатым человеком России, а уж сейчас и говорить не о чем. Тем более что, по сравнению с прочими моими инвестициями и операциями, расходы на реконструкцию и ремонты квартир выглядели сущей мелочью. Даже по сравнению со строящимися в Константинополе зданиями Фонда освобождения, инвестиционного фонда «Царьград» и концерна «Рюрик». Или по сравнению с возводимыми в Новой Москве высотками Императорского благотворительного фонда, инвестиционного фонда «Богатства России» и концерна «Моторы России».

Разумеется, я владел всем этим (и очень многим прочим) не всегда напрямую, или, официально, через Кабинет моего величества или то же Министерство двора и уделов. Во многих случаях я владел активами через ряд аффилированных структур, через всяческие фирмы-прокладки и посредством прочих подставных лиц, да так, что отыскать края было довольно сложно. А всеми ищущими острых ощущений тут же начинала заниматься моя служба безопасности, и особо глупые любопытные вполне могли получить персональную «премию Дарвина». Любопытство губит кота, как утверждают наши британские заклятые друзья. Nothing personal, just business.

Так что квартиры наши были лишь небольшим бытовым вопросом на фоне всего остального.

И, кстати, я официально объявил о том, что с нового финансового года средства на содержание двора и императорской фамилии из казны больше выделяться не будут. Будем жить по средствам.

И, да, я добровольно плачу установленные законом налоги со всех своих официальных доходов. Хотя и не должен по закону. И опосредованно плачу со всех своих неофициальных доходов от имени формальных владельцев этих активов. Так что пусть попробуют не заплатить остальные. Тем более те, кто должен.

Могу весьма не понять.

Впрочем, я отвлекся.

В общем, теперь менялась вся философия нашего жилища, поскольку, помимо «взрослой части», то есть нашей с Машей личной квартиры, появлялась еще и «детская часть», которая включала в себя не только детские спальни и прочие игровые-учебные комнаты, но еще и комнаты, отведенные под гувернера и гувернанток.

Плюс помещения для приходящих кормилиц, воспитателей и прочих учителей. Так что размеры наших квартир повсеместно ощутимо увеличились. Как и хлопоты, с ними связанные.

Хотя во «взрослую часть» ход для всех по-прежнему закрыт. Это по-прежнему наше с Машей личное пространство.

– Государь, пора.

Я кивнул камергеру двора барону Евстафию Елизарову, по совместительству служившему при моей персоне камердинером и шефом личной тайной службы.

– Да, сейчас идем.

И, обернувшись к присутствующим в квартире, объявил:

– Дамы и господа, я всех вас благодарю. Все свободны.

Короче говоря, все вон, как говорил один персонаж.

Обслуга быстро ретировалась, а я, в сопровождении Евстафия, отправился за женой. И за детьми.

Улезко-Строганова, теперь уже баронесса, оценив с утра состояние августейшей пациентки, дала добро на «выписку домой» из «роддома» буквально на следующий день после родов. Почему я беру эти слова в кавычки? Хотя бы потому, что для «выписки» Маше потребуется проехать на кресле-каталке целых пару сотен метров из «роддома Порфира», который расположен просто в другом крыле дворца, в нашу личную квартиру в том же здании.

Да и сама новоиспеченная баронесса с необходимым дежурным персоналом также переедет в помещения поближе к нашей квартире. Благо под строгим наблюдением Маше с детьми придется находиться считаные дни.