1920 год. Советско-польская война

Предо мной встала проблема выбора: или заменить генерала Шептицкого на посту командующего фронтом, или принять его предложение о бое на уже подготовленных позициях. Я лично всегда предпочитаю иметь худшее решение, но зато уверенного в себе командующего. Поэтому после недолгих колебаний я остановился на втором варианте, настояв, однако, на том, чтобы в случае отступления армия имела стратегическое построение, соответствующее моим указаниям. День 4 июля оказался для нас неудачным, и уже 6-го я отправил из Варшавы приказ, напоминающий генералу Шептицкому о необходимости создать стратегическую группировку в соответствии с моими взглядами. Эти взгляды вытекали не только из большого стратегического и политического значения Вильно, как крупного административного центра и важного угла коммуникаций, но и из простых расчетов, которые показывали, что мы не имеем возможности растянуть фронт вдоль всей линии германских окопов, тянущихся вплоть до Динебурга. Значит, на северном фланге наших армий, где-то в районе Вильно, останется группа наших войск, для которой мы не найдем окопов и проволочного прикрытия. В случае наступления противника эта группа должна была прикрыть и сам город Вильно. В то время в разговорах и дискуссиях, а также в приказах, отдаваемых из Варшавы, самым частым словом, употреблявшимся в отношении этой группы, было прилагательное «сильная». Поэтому большой неожиданностью, притом весьма неприятной, был приказ генерала Шептицкого от 5 июля, прямо противоположный этой основной мысли. До 11 июля все попытки заставить генерала Шептицкого выполнить мои приказы и изменить стратегическое построение войск были безрезультатны. Здесь я хочу еще раз подчеркнуть, что, как Верховный главнокомандующий, я несу свою долю ответственности. Как я выразился в одном документе, написанном под мою диктовку и хранящемся в нашем военно-историческом отделе, в данном случае моя доля ответственности состоит в том, что я оставил на посту командующего фронтом генерала Шептицкого, по своему морально-психологическому состоянию совсем непригодного для такой работы. При этом не могу не заметить, что хотя я и отношусь очень строго к той ответственности, которая по праву или не по праву возлагается на Верховных главнокомандующих, тем не менее я не могу отвечать за все стратегические фокусы, которые вытворял генерал Шептицкий во время отступления после сражения 4 и 5 июля. Быть всегда сильным там, где нет боя, и слабым, где в сражении решается судьба войны, не стремиться к изменению явно неудачного стратегического построения войск – это значит, выражаясь словами Наполеона, идти вопреки здравому смыслу войны и покорно исполнять волю противостоящего полководца.

Возникает естественный вопрос: можно ли было чтолибо предпринять, чтобы выполнить требование Верховного главнокомандующего, который ясно указывал на окрестности Вильно, где надлежало сосредоточить сильную группировку? Я много раз задавал себе этот вопрос тогда, задаю его и сейчас, при нынешнем анализе. В качестве ответа приведу выдержку из приказа 4-й армии от 7 июля, которая, как известно, отступала по сходящимся направлениям, уплотняясь с каждым днем марша и оказываясь во все более благоприятном стратегическом положении. Один из пунктов этого приказа гласит: «В связи с отходом 4-й армии 4-й дивизии сосредоточить свои части в районе Минска и занять фортификационные линии Минска. 31-й полк (кстати, относящийся к 10-й дивизии), находящийся двумя батальонами на фортификационной линии и одним батальоном в Минске, а также 37-й полк (относящийся к 6-й дивизии), выдвигающийся из Бобруйска в направлении Минска, переходят под командование полковника Калишко, который назначается командиром оперативной группы. Задачи группы – удержать Минск до подхода тыловых частей 2-й дивизии легионеров, после чего прикрывать дальнейший отход». Таким образом, мы выделили целых две с половиной дивизии для прикрытия Минска – Минска, который собираемся сдать без боя. Мы даже можем позволить себе такую роскошь, когда одна дивизия прикрывает отход другой. У нас есть также полк, стоящий в бездействии в Минске, но относящийся к дивизии, расположенной под Вильно. У нас есть, наконец, один самостоятельный полк, выдвигающийся также не в направлении Вильно, где главнокомандующий приказал сосредоточить сильную группировку, а в направлении все того же Минска, который через несколько дней должен быть сдан. Ко всему прочему, в Минске стоят готовые эшелоны, а железнодорожная линия на Вильно совершенно свободна, противник ей не угрожает, потому что в ближайшем до него пункте, Молодечно, 7 июля еще находится командование 7-й армии.