1924 год. Старовер

– Вы невероятный человек! – девушка теперь уже с изумлением смотрела на меня. – Десять минут тому назад вы вступили в схватку с ворами и убийцами, а теперь насмешничаете. Как такое возможно?

– Если у меня получается так, значит, возможно.

– Вы там говорили на воровском языке…

– Кстати, эти неотесанные парни очень хорошо высказались о вашей груди, – я как бы невзначай скосил глаза на ее грудь.

Девушка вспыхнула, глаза ее гневно блеснули. Быстро сообразив, что перегнул палку, я решил закрыть тему.

– Не надо меня бить, я все понял. Чая не будет, страстных лобызаний не будет, – я скорчил грустную физиономию. – Давайте прощаться, а то мне завтра надо рано вставать, чтобы дать двойную выработку, иначе мне не дадут почетное звание «передовик производства».

– Как вы можете быть таким…

Несколько секунд она не могла найти подходящих слов, чем я воспользовался и спросил ее:

– Извините, а где тут можно найти извозчика?

Секунд десять она растерянно смотрела на меня, потом рукой указала направление:

– Пройдете до конца улицы, завернете направо, а там увидите бульвар. Они там часто попадаются.

– Благодарю, и всего вам хорошего.

– До свидания, – в голосе девушки чувствовалась растерянность видно, не так она представляла наше расставание.

Девушка была видная, в моем вкусе, но продлевать знакомство – значит влезать в непонятный мне конфликт с бандитами. Насколько я мог понять, Резаный стоит на уровне Терентия, а урки такого ранга очень не любят, когда кто-то подрывает их авторитет. С другой стороны, они могли действовать по своей инициативе, но на это слишком мало надежды. Конечно, можно прикрыться Терентием, но тогда мне придется отрабатывать долг. Это я сейчас птица вольная, а после этого придется стать ручным соколом, который бьет добычу по приказу хозяина. Не, мне такого не надо.

Идя в указанном направлении, стал вспоминать, что я о себе рассказывал Кочетову.

«Егор. Кладовщик. На этом все. Извозчик, если его найдут, в чем я лично сомневаюсь, укажет адрес Дарьи. Плохо, что бандиты знают меня в лицо, с другой стороны, город большой, а по шалманам и малинам я не хожу».

С извозчиком мне повезло, наткнулся на пролетку почти сразу, стоило только выйти на бульвар, и уже в начале первого я спал на своем топчане как убитый.

Глава 9

Утром встал невыспавшийся и сердитый на весь мир.

«Сейчас бы под контрастный душ! Чтоб вас всех!»

Преодолевая внутреннее недовольство, занялся зарядкой, после чего умылся, привел себя в порядок, посмотрел на часы. Выходило, что я могу сходить на завтрак в трактир и успеть вернуться к началу рабочего дня. Позавтракав, вернулся, подпер стенку и стал дожидаться прихода начальства. За десять минут до начала работы из-за угла вынырнул Коромыслов. Каждый день в одно и то же время, даже на часы смотреть не надо. Поздоровались.

– Как прошло воскресенье, Егор?

Обрисовал ему в общих чертах свою прогулку по городу, умолчав про поход в «Пьяный арлекин», но зато рассказал про Леньку и казино.

– Дурак! Вот какой он дурак! – сердито воскликнул Прохор. – И ты, Егор, его не лучше! Зачем поддался на его уговоры?!

– Так интересно было, Прохор Петрович, одним глазком посмотреть на механических лошадок.

– И что, понравилось?

– Совсем нет. Люди там неприятные и алчные. Нет в них веры божьей, на золотого тельца молятся.

В этот момент появился Ленька. Поздоровался, покосился на меня и юркнул за прилавок под тяжелым взглядом Прохора.

– Чтобы Егора больше не таскал по злачным местам, придурок! – вдруг неожиданно набросился на него тот. – Хочешь сдохнуть босяком под забором?! Давай сам! А человека не сбивай!

– Да я ничего, – поник Шустров. – Мы просто…

– Ничего?! Просто?! То, что я тогда по морде из-за тебя отхватил, это как?! – вдруг взъярился на него Коромыслов. – Ты вещи со склада украл, не я! Правильно решил Терентий Степанович, что твоя месячная зарплата уйдет за недостачу! Запомни у меня! Еще такая недостача наметится, сам на тебя Семену укажу! Пусть хоть до смерти тебя замордует! Ты меня понял?!

– Хоть бейте, хоть режьте меня! – вдруг начал кричать Ленька, которого неожиданно пробило на истерику. – Ничего с собой не могу поделать, и никто мне помочь не может! Почему я такой несчастный?!

Коромыслов растерялся, а у меня остатки утреннего недовольства вдруг превратились в злость на этого глупого и истеричного щенка, и я жестко бросил:

– Живо заткнись, паскудник! Противно слушать!

Коромыслов и Ленька, который сразу замолчал, растерянно посмотрели на меня. Обычно молчаливый, спокойный и набожный парень вдруг взорвался, разом представ перед ними незнакомым и опасным типом.

– Меня так учили, – с ходу принялся я врать. – Когда человек начинает впадать в истерику, надо на него грубо прикрикнуть. Это должно перебить. А если совсем плохо, то и по щеке можно хлестануть.

Коромыслов, не имевший со староверами дел, решил, почему бы и нет? После чего многозначительно кивнул, соглашаясь с моими словами, потом, повернувшись к поникшему Шустрову, строго сказал:

– Ленька, я тебя предупредил! А теперь – все за работу!