1937

Большинству партийных секретарей, ещё не имевших возможности похвастаться подобными «достижениями», оставалось лишь каяться в том, что они «проглядели уйму врагов» [697]. На этом фоне «удачно» выглядели лишь наиболее кровожадные сталинисты, приводившие примеры собственной «бдительности» и выдвигавшие предложения по части расширения масштабов террора. Так, Берия сообщил, что в прошлом году в Грузию вернулось из ссылки около полутора тысяч бывших членов «антисоветских партий»; «за исключением отдельных единиц, большинство из возвращающихся остаются врагами советской власти, являются врагами, которые организуют контрреволюционную вредительскую, шпионскую, диверсионную работу». Из этого Берия делал вывод о том, что «не следует возвращать политических ссыльных в места их прежнего жительства» [698].

Мехлис пояснил участникам пленума, как должна вести себя печать в развёртывающейся кампании по «выкорчёвыванию». Сообщив, что в нескольких номерах одной областной газеты было названо 56, а в другой — 68 «новых фамилий разоблачённых троцкистов», он заявил, что такое «сплошное помещение в газетах материалов о троцкистах создаёт ложное впечатление об удельном весе троцкистов в стране».

В речи Мехлиса указывалось, что при «разоблачении троцкистов» не следует приводить высказывания, за которые они были репрессированы. Он с возмущением говорил о том, что при обличении одного «троцкиста» «всё, что он говорил о Троцком, вываливается в газету. А написано следующее, что Троцкий — заслуженный политический деятель, который много делал не только для СССР, но и для рабочих и крестьян всего мира. Троцкий имеет даже больше трудов, чем Ленин». Другим недопустимым фактом Мехлис назвал случай, когда «в ростовском институте Шаповалов высказывался о том, что в партии нужна свобода группировок, а весь коллектив не разоблачил Шаповалова».

Наконец, Мехлис заявил, что «троцкисты пользуются такими приёмами, которые позволяют нашим редакторам или простачкам газетным и партийным говорить об описках или опечатках». В качестве примеров он привёл многочисленные факты из практики районных, заводских и совхозных газет, когда неудачный монтаж газетных материалов мог вызвать у читателей нежелательные ассоциации: в одной газете под заголовком «Злейшие враги народа» был помещён портрет Сталина; в другой — под подборкой «Расстрелять всю банду наёмных убийц» красовалась фотография Ежова. Мехлис заявил, что за подобные проявления «идеологического вредительства» следует беспощадно карать работников печати [699].

Обсуждение последнего вопроса повестки дня завершилось заключительной речью Сталина, после чего было объявлено о закрытии пленума.

XXXIV

Сталин даёт директивы

Сталин длительное время дорабатывал текст своих выступлений на пленуме, подготавливая их для публикации. Его доклад был опубликован только 29 марта, а заключительное слово — 1 апреля 1937 года.

Предпосланное этой публикации заглавие «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» отличалось от наименования доклада Сталина в повестке дня пленума своим зловещим характером. Слово «ликвидация» недвусмысленно указывало на участь всех тех, кто будет отнесён к «двурушникам».

Столь же недвусмысленно раскрывались Сталиным и масштабы предполагаемой «ликвидации». Эти масштабы вступали в явное противоречие с фальсифицированной статистикой, которую Сталин использовал на протяжении ряда лет для того, чтобы создать впечатление о малочисленности «троцкистов». На XV съезде ВКП(б) (декабрь 1927 года) он привёл цифры, согласно которым «за партию» в предсъездовской дискуссии голосовало 724 тыс., а за оппозицию — «4 тыс. с лишним» [700]. Некоторые уточнения в эти данные были внесены им на ноябрьском пленуме ЦК 1928 года. Заявив, что против платформы ЦК в прошлогодней дискуссии голосовало менее четырёх тысяч человек и выслушав реплику из зала: «десять тысяч», Сталин не только согласился с этой поправкой, но и добавил: «Я думаю, что если десять тысяч голосовало против, то дважды десять тысяч сочувствующих троцкизму членов партии не голосовало вовсе, так как не пришли на собрания. Это те самые троцкистские элементы, которые не вышли из партии и которые, надо полагать, не освободились ещё от троцкистской идеологии» [701].

На февральско-мартовском пленуме Сталин вернулся к цифре 1927 года — 4 тыс. человек, голосовавших за «троцкистов» в ходе последней в истории партии дискуссии. Прибавив к этой цифре 2600 человек, воздержавшихся от голосования («полагая, что они тоже сочувствовали троцкистам»), и 5 процентов от числа не участвовавших в голосовании (количество таковых составляло тогда 15 процентов от общего числа членов партии), он вывел условную цифру — «12 тысяч членов партии, сочувствовавших так или иначе троцкизму». «Вот вам вся сила господ троцкистов,— прокомментировал эту цифру Сталин.— Добавьте к этому то обстоятельство, что многие из этого числа разочаровались в троцкизме и отошли от него, и вы получите представление о ничтожности троцкистских сил» [702].