1937 год: Н. С. Хрущев и московская парторганизаци

Руководство райкомов также не осталось в стороне от критики. Еще 6 марта в «Правде» появилась статья «Партийное хозяйство в загоне» о хранении партийных материалов на заводе «Компрессор». Публикация завершалась выпадом в сторону районной парторганизации: «Все эти безобразия творятся в одной из крупнейших организаций Первомайского района, делами которой частенько занимается райком. Впрочем, аппарат райкома не заботится о порядке и в своих делах. Запросы парткома и руководящие решения бюро райкома не имеют штампа, даты, адреса, печати, а иногда и подписи. Можно лишь недоумевать, действительно ли эти неопрятные бумажки посланы из райкома?»[434]

Уже на активе в Первомайском районе секретарь райкома С.М. Трифонов подвергся более жесткой критике. Представитель завода «Серп и молот», описав недостатки, имевшиеся в работе, закончил свое выступление обвинением секретарей Первомайского райкома: «т. Губенко, секретарь райкома партии, который был и сейчас тесно связан с нашим заводом, прекрасно знал о том, что делается на “Серпе”. Я думаю, не мог не знать и секретарь райкома партии т. Трифонов, поэтому я считаю, что те ошибки, которые допущены сейчас у нас – это неудовлетворительное состояние партийной работы и печати – все это ложится в полной мере на райком партии и его секретарей Трифонова и Губенко»[435]. А секретарь парткома завода № 192 высказался более определенно: «Мы имеем вопиющие случаи зажима самокритики в районе, нарушения внутрипартийной демократии, вопиющие безобразия с точки зрения нашей внутрипартийной работы. Т. Трифонов самокритично в докладе не выступил, не сказал нам, что мы имеем в районной партийной организации. Это говорит за то, что т. Трифонов не знает, как работает низовая партийная организация. Т. Трифонов и бюро РК партии плохо связаны с низовыми партийными организациями. Так руководить нельзя» [436].

В случае, если секретарь райкома недостаточно решительно разоблачал подозрительных членов партии, недовольный мог «сигнализировать» в любую удобную ему организацию или ведомство. Внимательно рассматривались даже анонимные письма. Например, после актива в Железнодорожном райкоме, анонимное сообщение поступило в редакцию газеты «Правда» на имя ее редактора Л.З. Мехлиса. Безвестный работник наркомата путей сообщения информировал, что секретарь райкома Г.М. Стацевич не дал «с документами в руках» разоблачить секретаря парткома НКПС К.С. Погребинского. Последний обвинялся автором в том, что умолчал о своей принадлежности к правой оппозиции, за что в свое время был исключен из состава бюро Сокольнического района. Стацевич на активе не поддержал выдвинутых обвинений и в заключительном слове не стал их развивать. Причины такого неблагонадежного поведения аноним видел в тесных дружеских отношениях партийных секретарей. «Товарищ Мехлис, что же это такое? – вопрошал автор. – Ведь это же творится в Москве. Почти все коммунисты НКПС шепотом говорят об этом, волнуются. Громко сказать об этом боятся, так как у Погребинского полно холуев, и особенно учитывая позицию райкома». Излагая все это, автор на протяжении всего письма обращался к редактору «Правды» Мехлису с настоятельными просьбами: «не допустите замазывания и скрытия», «вмешайтесь в это дело, не дайте замазать», «не дайте замазать, а то очень тяжело это», «помогите». И Мехлис отреагировал. Копии письма 29 марта 1937 г. были отосланы на рассмотрение в НКПС Л.М. Кагановичу, в НКВД Н.И. Ежову и в ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкову[437]. Стоит добавить, что Константин Самойлович Погребинский был арестован 15 декабря 1937 г. и, возможно, этот «сигнал» также сыграл роль в формировании компромата на партийного деятеля.

Тема травли и зажима критики присутствовала у многих выступающих на активах. Представительница завода № 34 им. Постышева на партактиве Октябрьского района жаловалась на травлю в парткоме и отсутствие карьерного роста: «Я дочь коммуниста-рабочего кузнеца, сибирского партизана. Когда я шла учиться, я думала, что перед[о] мною откроются перспективы, а эти люди закрывают передо мною эти перспективы». Секретарь парткома завода № 192 на партактиве Первомайского района обвинил руководство райкома в запугивании: «Был т. Забродский. Я не хочу ставить его объектом самокритики, он здесь сидит, так он так говорит: я тебе покажу, мы на заседании встретимся, посмотрим – что тебе будет (Смех)»[438].