1937 год

Сталин обладал необычайно чутким и настойчивым умом. Помню, что в его присутствии невозможно было сделать какого-либо замечания или намека без того, чтобы он тотчас этого не заметил. Вспоминается, какое значение он придавал идеям, хотя они были для него лишь средством, то напрашивается вывод, что он понимал и несоветшенство созданного им самим политического строя. Этому сегодня есть немало подтверждений, и прежде всего, в воспоминаниях его дочери Светланы. Она пишет, как отец, узнав, что в Куйбышеве была создана специальная школа для эвакуированных детей московских партаппаратчиков, возмущенно воскликнул: «Ах, вы! Каста проклятая!».

Явление Сталина весьма сложно и касается не только разных положений коммунистического движения и тогдашних внутренних и внешних возможностей СССР. Тут поднимаются проблемы отношений идеи и человека, вождя и движения, значения мифов и жизни человека, условий сближения людей и народов. Сталин принадлежит прошлому, а споры по этим и схожим вопросам уже начались и будут продолжаться многие и многие десятилетия.

Тщетно пытаюсь себе представить, какая еще кроме Сталина историческая личность, при непосредственном знакомстве, могла бы оказаться столь непохожей на сотворенный с ней миф. Уже после первых слов, произнесенных Сталиным, собеседник уже не мог видеть его в привычном ореоле героико – патетической сосредоточенности или гротескного добродушия, что являлось непреложным атрибутом иных массовых фотографий, больших художественных портретов, да и большинства документальных кинолент. Вместо привычного «пика», выдуманного сталинской пропагандой, вам являлся буднично – деятельный Сталин – умный и очень знающий, сознающий свою значимость, но скромный в жизни человек. Первый раз Сталин принял меня во время войны, весной 1944 года, после того как облачил себя в военную форму генералиссимуса, с которой потом так и не расставался. Его совсем не по-военному живые, безо всякой чопорности манеры, тотчас превращали этот милитаристский мундир в обычную каждодневную одежду. Нечто подобное происходило и с проблемами, которые при нем обсуждались, а сложнейшие вопросы Сталин гениально сводил на уровень простых и обыденных.

Сталин обладал выдающейся памятью, безошибочно ориентировался в характерах литературных персонажей и реальных лиц, прекрасно помнил их имена, помнил массу обстоятельств, комментируя сильные и слабые стороны отдельных государств и государственных деятелей. Часто цеплялся за мелочи, которые позже почти всегда оказывались важными. В окружающем мире и в его, Сталина, сознании как бы не существовало ничего, что не могло бы стать важным… Это, мне кажется, он помнил больше, чем добро, потому как, вероятно, внутренне чувствовал, что режим им созданный, способен выжить исключительно в зоне враждебности.

Но Сталин – это призрак, который бродит и долго еще будет бродить по свету. От его наследия отреклись очень немногие, и осталось немало тех, кто черпает оттуда силы. Многие и помимо собственной воли подражают Сталину. Хрущев, порицая его, одновременно им восторгался. Сегодняшние советские вожди не восторгаются, но зато нежатся в лучах его солнца. И у Тито, спустя 15 лет после разрыва со Сталиным, ожило уважительное отношение к его государственной мудрости. А сам я разве не мучаюсь, пытаясь понять, что же это такое – мое «раздумье» о Сталине? Не вызвано ли и оно живучим его присутствием во мне?». / 24 /.

Уинстон Черчилль, премьер-министр Великобритании, 1940 – 1945 годы, 1951 – 1955 годы, писатель, журналист. Хитрый и коварный политик, который никогда однозначно не относился к Сталину, один из родоначальников «холодной войны», великий первооткрыватель политики двойных стандартов, политические игры которого не поддерживал даже президент США Рузвельт, считая, что такая политика рано или поздно приведет к расколу антигитлеровской коалиции. Речь Черчилля 9 ноября 1945 года полностью подтвердила опасения президента США.

«Большим счастьем было для России, что в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и непоколебимый полководец Сталин. Он был самой выдающейся личностью, импонирующий нашему изменчивому и жестокому времени того периода, в котором проходила вся его жизнь. Сталин был человеком необычайной энергии и несгибаемой силы воли, резким, жестоким, беспощадным в беседе, которому даже я, воспитанный здесь, в Британском парламенте, не мог ничего противопоставить. Сталин, прежде всего, обладал большим чувством юмора и сарказма, и способностью точно воспринимать мысли. Эта сила была настолько велика в Сталине, что он казался неповторимым среди руководителей государств всех времен и народов.