1938: Москва (СИ)

Профсоюз придерживался политики «мы не спрашиваем — ты не говоришь». Формально и Голуа и Серебров до подписания мира выступали как добровольцы от лица гавайско-японского альянса, поэтому участие в захвате законной цели, британского дирижабля, невозможно было квалифицировать как пиратство. Они на тот момент не были связаны никаким контрактом или обязательствами перед Профсоюзом, а подробности их соглашения с третьей стороной, даже если бы они просочились, никого не интересовали. Кроме, возможно, англичан, но уж им точно никто не собирался ничего говорить.

Через две недели между двумя империями, как иронично выразилась «Паризьен», потерпевшими заслуженную боевую ничью, был подписан Сайгонский мир, а британские винтовки уже трещали на фронтах японо-китайской войны.

После этого Голуа вернулся через Сайгон и международный Панама-Сити в Новый Орлеан, а Серебров появился в Нагасаки, где сделал весьма внушительный вклад в местном отделении «Сосьете Женераль». Потом он добрался на Оаху, вручил солидный подарок к годовщине заключения контракта Судзуме-сан, получил от правительства короля Каланиана-оле наградные шнуры, продал откапиталенный «мокё» одному из местных асов и на флагмане гавайского пассажирского флота «Хаумеа» отбыл вместе с Судзуме в Швейцарию.

Все это время в одном из цехов в предместьях Праги собирался заказной А.300 (заказан через отделение Профсоюза в Шанхае, оплачен из Нагасаки), который ему вскорости предстояло опробовать в бою против поляков, во время Моравского Инцидента. А чуть позже — крылом к крылу с ВВС Советской России над Маньчжурией, уже на все деньги, против тех, кто пожаловал ему бело-оранжевую звезду за спасение экипажа и пассажиров «Принцессы Фукуда».

Серебров считал, что застрял в Советской России на слишком долгий срок. Он твердо решил, что, завершив завтрашнюю работу, он соберется и улетит к Судзуме-сан. И на полгода забудет о любых опасных приключениях, какие бы доходы они ни сулили.

1938 М-14

Надо бы поболтать с Голуа насчет завтрашнего вылета. Даже в пространстве Советской России приятнее добираться до точки встречи с авианосцем кучей, а не в одиночку, да и вероятный предстоящий бой тоже хотелось бы проиграть на пальцах. Понятно, что они друг друга знают, как облупленные, с манерой вести бой оба познакомились уже давно, но практика никогда не бывает лишней.

Он вышел из круга, образованного пуленепробиваемыми ширмами. На выходе уже стояли двое в голубой форме с автоматическими карабинами. Пусть это Ходынка, расположенная в сердце Советской России, но Устав есть Устав — самолет, заряженный и подготовленный к выполнению контракта, обязательно должен охраняться силами Профсоюза или силами суверенной территории, с которой у Профсоюза был заключен договор о силовом взаимодействии.

— Одиннадцатый ангар? Капитан Серебров. Мне нужен капитан Марсель Голуа, владелец «девуатэна»…

— Алло, это Голуа.

— Добрый день, Марсель, это Аржан. Не против, если я сейчас подойду обсудить предстоящий вылет?

— О чем речь, приходите. У меня как раз скоро начнут грузить ленты.

Положил трубку, в голове мелькнула мысль: странное дело человеческие взаимоотношения. Десять лет знакомы, не одну ленту вместе сожгли, но на земле они с Голуа были строго на «вы», хоть и по имени, по-английски и по-французски. В воздухе — на «ты» и, соответственно, только на французском. Странно, но, пока работает, зачем что-то менять?

В ангаре 11 царило такое же оживление: предвкушение боевого вылета, рабочий азарт и хорошо спланированная суета.

Техник с лентами оружейника на рукаве крутил ручку, а двое других направляли ленту, набитую пушечными снарядами. Двадцать миллиметров, увесистые маленькие демоны с набитыми потенталом черными головами, увенчанными алюминиевым колпачком самовзводящегося взрывателя, сто штук. Из-за того, что танковая автоматическая пушка была установлена в развале V 12-цилиндровой «Испано-Сюизы», подковообразный зарядный ящик дополнительно охлаждался или обогревался через маленькие заборники снизу и по бокам от основного радиатора.

Все это он видел, пока они с Голуа занимались «воздушной гимнастикой» — водили в воздухе руками друг за другом, отрабатывая на земле взаимодействие в будущем полете.