1939. Альянс, который не состоялся, и приближение Второй мировой войны

По приказу Литвинова Майский отправился в Форин офис объясняться. По словам Кадогана, это была прискорбная ошибка, и он очень сожалел, если у советского правительства сложилось превратное впечатление. Майский прекрасно понимал, что Кадогану не могло понравиться, когда министр внешней торговли вступает в обсуждение политических вопросов, тем более что основной целью Хадсона было именно обсуждение торговых, а не политических вопросов. «Мне бросилось в глаза, — сообщал Майский, — что Кадоган говорил о данном инциденте с несколько необычным для него волнением и что имя Хадсона он произносил с явным раздражением. По-видимому, Кадогана возмущало, что человек торгового ведомства, да еще "выдвиженец" Ванситтарта (с которым у него не очень хорошие отношения), тоже хочет "лезть в политику"». Проще говоря, Кадоган «не прочь поставить ему палку в колесо». Майский сообщил Кадогану, что инцидент произвел на Москву неблагоприятное впечатление; и не из-за того, что кто-то попытался придать себе больший политический вес, а прежде всего потому, что такие люди как Галифакс, Ванситтарт и сам Хадсон слишком подчеркивали политическую важность миссии. И вообще, это вмешательство Кадогана создавало впечатление «какого-то диссонанса».⁸⁵

Она на самом деле имела место, эта несогласованность в работе британского правительства. Чемберлен, как и Кадоган, насколько это было возможно, вообще не хотели иметь дела с Советским Союзом. А сигналы Майскому от Ванситтарта, Хадсона и даже Галифакса предназначались, видимо, только для советских ушей; они никак на были отражены в отчетах Форин офиса. И еще Майский недооценил застарелой вражды между Кадоганом и Ванситтартом. Ван — это «беспримерный осел», записал в своем дневнике Кадоган: «Я не использовал в свое время все возможности, чтоб избавиться от него, но теперь я понимаю, что должен был» (курсив сохранен как в оригинале).⁸⁶ А вот как Литвинов писал об этом Сурицу: «Миссия Хадсона результатов не дала, да мы их и не ожидали, и сама цель миссии не была ясна ни нам, ни вероятно, самим англичанам».⁸⁷ Ванситтарт имел ясное понятие о том, что требовалось и был, должно быть, больше всех огорчен провалом. Но он не мог противостоять Чемберлену и даже Кадогану.

8

Из-за польского нежелания участвовать в четырехсторонней декларации Чемберлен пытался найти иной способ решения вопроса, однако Форин офис даже не счел нужным информировать об этом Майского или Литвинова. По сути, Чемберлен просто хотел держать Советский Союз как можно дальше от дел, чтобы не раздражать Польшу. Однако Галифакс предупреждал, что было бы неразумно создавать у советского правительства «мнение, будто мы отталкиваем их в сторону». Меньшинство в кабинете тоже выступало в пользу улучшения отношений с русскими, потому что они являлись единственной стратегической силой, способной сдержать нацистскую Германию.⁸⁸

29 марта случилось широкоизвестное событие, о котором именно поэтому всегда упоминают мимоходом; Ян Колвин, берлинский корреспондент «News Chronicle», передал в Форин офис информацию, в которой говорилось о неминуемом нападении Германии на Польшу. В ходе обсуждения возможных мер, которые требовалось предпринять, Кадоган предложил предоставить Польше британские гарантии, которые заставили бы германских агрессоров серьезно задуматься. Чемберлен и Галифакс согласились и 31 марта о таких гарантиях было объявлено в палате общин.⁸⁹ Информация Колвина в итоге не подтвердилась, однако гарантии были уже даны.

И в эти последние мартовские события британцы не собирались не только вовлекать советское правительство, но даже не удосужились проинформировать его. Эти не очень разумные действия в сочетании с постоянным стремлением Чемберлена держать Советский Союз на дальней дистанции вызвали вполне предсказуемое раздражение Литвинова, который и без того уже испытывал к британцам отнюдь не лучшие чувства. Когда Кадоган 29 марта пригласил к себе Майского, он собирался обсудить с ним не только коммюнике, относившееся к миссии Хадсона. Он сообщил, что Польша решительно настроена против всякого сотрудничества с Советским Союзом, в том числе и в рамках четырехсторонней декларации, поэтому сейчас французское и британское правительства обсуждают создание полномасштабного блока в составе Британии, Франции, Польши и Румынии. «СССР пока остается в стороне, пояснил Кадоган, но на следующем этапе он тоже привлекается, причем о формах и характере его сотрудничества британское правительство собирается с нами вести специальные разговоры».

«Я слушал Кадогана с большим недоверием, — сообщал Майский, — зная вековую нелюбовь Англии к твердым обязательствам вообще, а на континенте Европы в особенности». А дальше он пространно описывает, как подвел Кадогана к этому вопросу и задал его прямо: «Допустим, Германия завтра нападает на Польшу, — объявит ли Англия в этом случае войну Германии?»