1941–1945. Священная война

В день окончания смены в классе собрались мамы посмотреть на своих детей. Пришла и тетя Маруся. В класс мы вошли строем во главе с пионервожатой. Концерт начался с патриотической песни, которую мы пели хором. Потом пошли отдельные выступления. Дошла очередь и до нас. Мы вышли на середину, сели на пол друг против друга, как велела нам пионервожатая и понесли полную отсебятину. Говорили до тех пор, пока не выдохлись, не знали о чем мы должны говорить дальше и замолчали. Под жалкие одиночные хлопки мы поднялись с пола и отошли к стене. Полный провал.

Глава 24. Прощай, Валя!

Окрестные леса вокруг Загорска спасали от зимних холодов. За хворостом ходили, в основном, ребята. Собирали сучья, вязали вязанки и на спине несли их домой. Шли до Скита. За ним начинался густой лес.

Днем за мной зашел Раушка. Было это в конце августа на второй год войны.

– Пойдешь за хворостом? – спросил он.

– Пойду, – ответил я.

– Тогда собирайся скорей. Ребята ждут на улице. Нам надо еще зайти за Калабухом, – торопил он.

От нас пошли к «трикотажному дому». Под окнами все вместе, несколько раз громко прокричали: «Валька! Валька!»

Он показался в окне второго этажа, махнул нам рукой и растворился за стеклом.

Хлопнула входная дверь. Было слышно, как каблуки его ботинок дробью отзываются на деревянных, расшатанных и скрипучих ступенях.

С нами пошел одного с нами возраста Петя Чижов, беженец. Вдвоем с мамой он жил в соседнем доме у одинокой пожилой бабушки. Он перешел во второй класс и осенью должен был пойти учиться в нашу школу.

Пошли вшестером. Впереди Валя, самый старший из нас, третьеклассник. Дорогой увлеченно рассказывал о своей мечте стать военным летчиком и сбивать фашистские самолеты. Он грезил небом.

– Помните, прошлым летом над нами пролетали два самолета. Это были «Хенкели». Я их по рисунку в книге узнал. Был бы я сейчас лётчиком-истребителем, – мечтательно фантазировал он, – как бы дал им обоим, чтоб нос свой к нам не совали, не летали над городом! Когда возвратимся, я покажу картинки самолетов, – пообещал он.

Вот и Вифанские пруды, большой, глубокий с крутым берегом, но нам сейчас не до него. Далеко в небе громыхает, не было бы дождя. Обогнули его. За ним начинался лес, где мы обычно собирали хворост.

Ночью прошел дождь. На скользкой тропинке Валя поскользнулся, зацепился ногой за что-то и упал. Когда поднялся, лицо и руки были в грязи. Трудно было не рассмеяться, глядя на него.

– Вы идите. Я догоню вас, – предупредил он и побежал к пруду.

Что произошло дальше, можно только предполагать.

Вымыв руки, склонился над водой вымыть лицо. На дне, недалеко от берега, он увидел противотанковую гранату. Сбросив с ног старые без шнурков ботинки, полез за ней.

С гранатой в руке, разбрызгивая воду босыми ногами, зашлёпал к берегу. По скользкому откосу вскарабкался на берег, засунул ноги в ботинки. Ему не терпелось поскорее поделиться радостью и показать свою находку.

– Ребята! Что я нашел! – громко крикнул он и побежал с гранатой в руке догонять нас.

Граната в руке Валентина вызвала бурный интерес. Мы побежали к нему. Впереди вприпрыжку Петя Чижов. Какой мальчишка, поиграв с ней, отказался бы от мысли посмотреть, как она шарахнет!

Граната для Валентина была тяжелой. Он остановился, перехватил ее в другую руку. Оглушительным взрывом на наших глазах разметало его, опрокинуло нас, плотно прижав к земле. По голове словно ударили палкой. Зазвенело в ушах. И сквозь этот звон донесся до сознания крик Пети. Сколько прошло времени? Секунды, но и они показались вечностью. Когда мы, преодолевая страх, подбежали к ним, на траве валялся обрубок человеческого тела без головы, рук и ног. То, что осталось от Валентина. На месте живота кровавая рана. Недалеко от него на земле корчился от боли Петя. Он был в сознании и громко кричал. На том месте, где была нога, выше колена зияла рваная рана, красная от крови.

Было очень страшно. Видеть так близко смерть никому из нас до этого не приходилось. Жуткая картина своей чудовищной реальностью. Только сейчас он был с нами, а теперь его нет. Взорвись граната чуточку позже, не было бы в живых и остальных.

Что делать? Оставаться было страшно. Слышать душераздирающий крик Пети было сверх наших сил. Ведь нам тогда было по семь-восемь лет. Испуг, охвативший в первое мгновение, поразил, ужас сковал все внутри, оставив нам единственную способность к бегству. Бросив товарищей, с плачем, слезами побежали рассказать взрослым, что произошло. Борис Зикеев и Костя Овчинников за матерью Пети, а Раушка и я за тётей Зиной, матерью Валентина. Она работала на трикотажной фабрике.

В проходной женщина-вахтёр, увидев запыхавшихся, испуганных в слезах ребят, почувствовала неладное.

– Вы к кому? – спросила она.

– К тёте Зине Калабуховой. Валя подорвался! – размазывая по лицу слёзы, перебивая друг-друга, торопились рассказать, как всё произошло.

– Жив он? – перебила нас вахтёр.

– Неее, – слёзы мешали говорить.

Вторая женщина-вахтёр слушала молча.