1941, Великая Отечественная катастрофа: Итоги дискуссии

Немцы понадеялись на нормальную человеческую дисциплину и... ошиблись! Через несколько минут каждый раздатчик был окружен сплошным кольцом пленных с протянутыми котелками, консервными банками или даже просто пилотками и фуражками. Кто-то упал, кто-то закричал, раздатчики-немцы начали бить черпаками напиравшую со всех сторон толпу. Солдаты конвоя бросились восстанавливать порядок, но никто их не слушал. Раздались выстрелы, толпа бросилась в сторону, немцы били людей палками, прикладами, почти все бачки были опрокинуты, и еда разлилась лужами по песку. Всю массу пленных оттеснили на край площадки, и мы стояли густой толпой под направленными на нас дулами винтовок. Это продолжалось минут двадцать. Потом появился высокий, широкоплечий, рыжеволосый человек в аккуратно подогнанной командирской советской форме без знаков различия и в ярко начищенных сапогах. Он по-русски приказал всем построиться и, выравнивая ряды, все время ругал нас: «Командиры называется! Сволочь, сброд, баранье стадо! Такой скандал устроили! Сталинские соколы!» Конечно, эти эпитеты сопровождались классическим русским матом. На дворе появилась группа нем-цев-офицеров, впереди шел пожилой обер-лейтенант. Рыжеволосый сильным низким голосом скомандовал «Смирно!» и подошел к обер-лейтенанту. Несколько минут они разговаривали, потом немец вышел вперед и через переводчика сказал нам примерно следующее: «Я поражен полным отсутствием у вас дисциплины и достоинства. Мне стыдно, что вы носите гордое звание офицера...» Но что возьмешь с быдла?

Даже если такого быдла, «господ офицеров», было много?

Впрочем, вскоре немцам пришлось убедиться, что Красная Армия состоит не только из этих кадровых ублюдков. Уже в январе 1942 г. немецкий военный корреспондент неохотно, сквозь зубы, но признает, что далеко не все «сталинские соколы» толпами сдаются в плен — многие дерутся с потрясающей самоотверженностью, недоступной «сумрачному германскому гению», — их отчаянная храбрость просто выше понимания немцев: «В воздушном флоте советская власть работала теми же методами агитации, что и в наземных войсках. Существовало общее мнение, что попасть в плен к немцам равносильно смерти. Находясь в таком духовном угнетении, большинство советских летчиков предпочитают продать свою жизнь как можно дороже. Вступив однажды в бой, они часто дерутся, как и пехотинцы, с животным и бессмысленным ожесточением, что в воздушных боях часто приводит к применению тактики тарана». Между прочим, в конце войны командующий германским военно-воздушным флотом Геринг делал все возможное, включая создание специальных особо прочных самолетов, чтобы убедить своих летчиков таранить англо-американские бомбардировщики, стирающие с лица земли целые города, но ничего у него не вышло.

А что до обвинения наших героев в «животной бессмысленности» — в 41 - м Советский Союз устоял еще и потому, что, кроме кадрового быдла, массами сдававшегося в плен, в Красной Армии нашлись командиры, готовые драться не только до последнего, но и умно, умело, ничуть не хуже немцев.