1942 - 94 (СИ)

Сейчас он не мог понять, где находится. Трудно было отделить сон от яви. В голове все перемешалось усугубляя и без того мучительную боль. Село Шаро-Аргун, блокпост, Германия, партизанский отряд: что из всего этого было на самом деле? Где же он сейчас находится? Когда стало немного легче, и туман перед глазами почти рассеялся, Наумов обнаружил, что находится в обычной деревенской избе, достаточно просторной, но бедно обставленной. Пара деревянных скамеек, небольшой шкаф с посудой, стол и сундук, потемневший от времени стоящий в углу под иконами- вот и все убранство. Единственной значимой вещью была большая русская печь, с белыми, покрытыми известью боками. Она занимала почти четверть комнаты и смотрелась очень грозно, напоминая чудо-печь из тридевятого царства, куда попал один маленький лентяй из старого советского мультфильма. Все будто словно в сказке, но, доброй волшебницы, обладательницы мягкой руки на месте не оказалось; только пустая табуретка у изголовья его кровати. Зато, словно по взмаху волшебной палочки, распахнулась дверь, и в комнату ввалились два молодца. На лица не одинаковы, зато в идентичной военной форме и с винтовками одной модели. По синим галифе, и такого же цвета фуражкам, Иван понял, что это сотрудники НКВД. Калейдоскоп в голове сложился в очередную замысловатую картинку. Вот только была ли она правильной?

Следом за ними в комнату вкатился человек в сером костюме с черной кожаной папкой зажатой подмышкой. Именно вкатился: по-другому сказать было нельзя, настолько он был толст и мелкоросл. Красное лицо и глаза навыкате выдавали в нем карьериста пытающегося возместить свои природные недостатки рвением по службе. Оказавшись посреди комнаты он огляделся и, переместив папку из под правой руки под левую, заявил:

-- Вставайте, вы арестованы!

Сказано это было настолько безапелляционно, что Иван даже и не подумал сопротивляться. К тому же он уже перестал чему-либо удивляться, кочуя из плена в плен. Попытался подняться, но сильная боль в спине помешала этому. Застонав, откинулся обратно на кровать.

-- Что вы делаете, ироды?- вбежавшая в комнату женщина взмахнула руками и растолкала служивых. - Не видите разве, что человек раненый!

Она подошла к лежащему на кровати Наумову, и заботливо поправив подушки, уселась рядом, прикрыв его своим худым телом. Видимо это была та самая добрая волшебница, что накануне ухаживала за ним.

-- Не отдам, пока на ноги не поставлю.

-- Хватит дурочку валять, Тимофеевна! - толстяк достал из кармана брюк грязный носовой платок и вытер лоб. - Ты и так уже все границы перешла. А вдруг это немецкий шпион?

--Шпиен, не - шпиен, а для меня он в первую очередь живой человек, да и не похож он на супостата, -заявила она. - Вам бы всех во враги записать, да к стенке поставить!

-- Ох, смотри старая, договоришься! - погрозил пальцем коротышка. - До греха доведет язык твой!

-- Ты о моих грехах не печалься. Какие есть - все замолю, а ты, боюсь, грехов своих даже в пекле адовом не обожжешь!

-- Тфу на тебя, - в сердцах сплюнул толстяк. - Недолго тебе осталось проповеди свои читать. Скоро и до тебя доберусь!

-- Бог рассудит!

-- Ты на бога не рассчитывай, нет его, и не было! -зыркая налившимися кровью глазами завопил тот. - Хватит дурочку валять. Берите его!

Конвоиры, несмотря на сопротивление старушки, выволокли Наумова из кровати и прямо в исподнем потащили на двор. Хозяйка дома, причитая, следовала следом. Там их ждала телега, запряженная тощей кобылой, с понуро опущенной головой, будто она сама была не рада оказаться на такой службе. Ивана бросили в кузов, устланный прелым сеном и, разместившись рядом, покатили прочь.

-- Будьте вы прокляты, ироды! - донеслось в след.

-- Будем, будем ... - согласился коротышка и тут же начал дремать. И откуда только такие берутся? Без стыда, без совести.

Телегу трясло на ухабах: солдаты гнали, особо не заботясь о состоянии пленного. Боль в спине нарастала, голова кружилась, но еще больше тяготила неизвестность. Где он? В каком году, и что ждать дальше? Как всегда, ответы на эти вопросы он получит в самый последний момент. Так уж выпала карта.