1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

Посол закончил свое выступление четко сформулированным предложением: не портить отношения там, «где это не является необходимым»; «начать вербальный диалог и оказывать сопротивление еще более открыто и агрессивно по принципиальным вопросам строительства социализма и отдельным вопросам международных отношений, более открыто высказывая наши взгляды»; «параллельно с этим продолжать усилия по развитию экономического и культурного сотрудничества, межпартийных связей, создавая этим возможности как для высказывания своих аргументов, так и для оказания определенного влияния»[135].

К настоящему времени исследователи не располагают сведениями о том, что содержание выступления Видича стало известно советской стороне по конфиденциальным каналам. Поскольку факт проведения указанного совещания скрыть было невозможно, югославы ограничились информированием о нем советских партнеров в самом общем виде. 5 июля в беседе в Государственном секретариате по иностранным делам (ГСИД) СФРЮ советник-посланник советского посольства П. С. Кузнецов попросил Д. Вуколича, в то время начальника Первого политического отдела ГСИД, рассказать о нем. Ответ был лаконичным и малоконкретным: «Послы были вызваны в Белград для того, чтобы в ходе встреч и бесед с югославскими руководящими деятелями и работниками госсекретариата по иностранным делам обменяться мнениями о состоянии отношений СФРЮ со странами, в которых они аккредитованы». Вуколич упомянул также и о встречах послов с руководителями экономического блока югославского руководства, указав, что «состояние отношений [с СССР] в экономической области в целом было оценено положительно, хотя отмечалось, что они не со всеми странами советского лагеря развиваются столь же успешно»[136].

Столь же кратко рассказал о своем пребывании в Белграде и сам Видич заведующему Четвертым европейским отделом МИД СССР С. Т. Аставину, в ведение которого входили отношения с СФРЮ. Посол не вышел за рамки того, что уже было известно советской стороне от Вуколича. Однако в информации Видича имелась одна особенность: он обратил внимание Аставина на то, что был единственным участником совещания, встречавшимся и с Тито, и с Никезичем. Сообщив об этом, Видич попросил оказать содействие в организации приема у секретарей ЦК КПСС К. Т. Мазурова («для информации об имевших место консультациях с югославскими послами в Белграде и о полученных директивах в области развития экономических связей с Советским Союзом») и К. Ф. Катушева (чтобы «проинформировать его о вопросах, которые затрагивались во время бесед в ЦК СКЮ (тт. Тодоровичем и Диздаревичем) с югославскими послами»). Видич рассчитывал, что эти встречи могут быть проведены до пятницы следующей недели, когда он вновь улетал в Белград для участия в работе пленума ЦК СКЮ. Видич дал понять, что после пленума рассчитывает уйти в отпуск и вернется в Москву между 15 и 20 августа. Аставин немедленно выполнил просьбу посла, направив два первых экземпляра сделанной им записи беседы в секретариаты Мазурова и Катушева[137].

Исследователям не известна реакция советского руководства на просьбу Видича. Есть основания предполагать, что, скорее всего, она была проигнорирована и указанные советские деятели с послом не встретились. (Записи бесед запрашиваемых Видичем встреч до настоящего времени не обнаружены ни в доступных исследователям фондах российских архивов, ни в архивах Сербии или других постъюгославских государств.) В Белград 9 июля по решению Политбюро ЦК КПСС была передана лишь информация об оценках ситуации в ЧССР. В таком случае не следует исключать, что именно игнорирование просьбы Видича решающим образом повлияло на то, что официальный Белград несколькими днями позже предпринял довольно неожиданный ход – опубликовал в центральной печати выдержки из интервью Тито египетской газете «Аль-Ахрам», предостерегавшие советское руководство от силовых действий в Чехословакии[138].